Эра жаворонка(СИ)

- И последний вопрос, - бесстрастно продолжил пилот, - для чего готовят "Гамаюн"? Почему он не на Байконуре или на площадках для Молы?

Горохов посерьёзнел, помолчал, потом, глядя на Вука исподлобья, проговорил:

- Не могу сказать. Я подписывал договор о конфидециальности. Это дело чести, Вук. Ты должен меня понять.

- С кем ты подписывал договор?

- С Концессией, с кем же ещё...

- Ок, - согласился новоявленный захватчик. - Относительно объекта исследований ты тоже официально обещал молчать? Нет?... Тогда повторю второй вопрос: чем ты тут занимаешься? И почему ты мне лжёшь?

- Dixi, - процедил Юрий сквозь зубы. - А я считал тебя другом.

- А это уже моральный шантаж, - флегматично заметил пилот. - Не опускайся до него, не надо. Я же действительно твой друг. Так нельзя с друзьями.

- А похищение друзей, выходит, укладывается в твои резиновые нормы морали?

- Я аморальный тип, - оборвал дискуссию Вук. - Я без зазрения совести наплюю на мораль, если над человечеством, а, значит, и над моими детьми, нависнет угроза.

- Над человечеством?! Господи, какой пафос, какой накал страстей! Вздремну-ка я, пожалуй.

Юрка улёгся, повернувшись к Вуку спиной. Вук тоже улёгся - в соседнюю капсулу, влив в глотку бутылёк ненавистного хереса. Через пару минут он убедился, что Горохов бессовестно заснул, чему, наверняка, немало поспособствовал сытный обед. Янко, покрутившись в той же манере, как на козетке у Волкова, встал и от нечего делать уставился на подошву Юркиных ботинок, благо тот не подумал их снять перед вынужденной сиестой. "BootmaN4you", - прочёл он. Знаменитые магнебутсы, увеличивающие силу толчка в примерно в полтора раза. Ботинки, запрещённые в качестве спортивной обуви на официальных состязаниях. Ботинки с космической стоимостью в половину неплохого хелисайкла. Единственная вещь, которую Вук в подростковом возрасте с воплями выпросил у родителей, а затем безжалостно разобрал - ничего не обнаружил, кроме тонкой решётки из непонятного сплава в каждом каблуке, за что был удостоен решительной оплеухи от отца и немедленной записи в школу юного физика.

"BootmaN4you". Никогда ранее Янко не замечал, что буква N на логотипе не строчная, а прописная. И что вместе с цифрой, заменяющей слово "for", выглядит как "номер четыре". Именно так были помечены ботинки того, кто убил Тимофеева... Вук не обольщался открытием. Он сам носил такие магнебутсы, и носить их мог кто угодно из слоя с высоким достатком. Например, любой космонавт или, например, член дирекции космической концессии... Мысль пилота лихорадочно заколотилась: необходимо выведать, кто из ближайшего окружения носит такую обувь!

Проспав около часа, Горохов сладко зевнул и потянулся. Потом приветливо поинтересовался, не готов ли Вук его выпустить с богом. Янко молча помотал головой. Юрий, уткнувшись в мультилинк, принялся гонять по объёмному полю футболистиков. Связь с Сетью Вук предусмотрительно вырубил, когда они только поднимались на борт "Симурга" - Юрке не оставалось ничего делать, кроме как дуться в глупые игры. Он прогнал несколько матчей, потом послушал модные песни, потом почитал книжку. К исходу третьего часа безделья настроение его резко упало.

- Эй! - нервно обратился к Вуку пленник. - У меня работа. Меня ждут. Давай-ка, выпускай меня.

- Что происходит на "Гамаюне"?

- Иди к чёрту! Меня хватятся. А через час на "Симурге" начнутся работы с кислородной установкой.

- Что происходит на "Гамаюне"?

Горохов, со всей злостью шарахнув кулаком по крышке капсулы, заскрежетал зубами. Вук его понимал и даже сочувствовал - у Юрки начинала болеть голова. Факт, который он тщательно скрывал, маскируя приём алкоголя якобы употреблением снадобья от мифического воспаления колена. Янко, мысленно пожелав приятелю держаться, прошёлся по спальному отсеку, стараясь не глядеть на Юркины мучения.

Через четверть часа Горохов покрылся испариной, его затрясло, он до крови искусал себе губы.

- Юра, может, не стоит страдать? - спросил Янко. - Скажи, и дело с концом.

Горохов, вцепившись в голову и яростно выдирая волосы из путаной шевелюры, скорчился эмбрионом и в голос завыл. От этого звериного воя сердца Вука сжалось в ледяной судороге. Пилот выдержал ровно пять минут, наблюдая, как Горохов извивается и кричит, а затем, чертыхаясь и укоряя себя в бездушии и невыдержанности одновременно, отключил режим катапультирования и откинул полог капсулы.

- Сейчас, сейчас, Юра, я помогу тебе...