Эра зла

Я ощущала его страх. Он боялся обидеть, ранить меня неосторожным словом или слишком поспешным движением. В его широко раскрытых зеленых глазах, так похожих на мои собственные, я увидела свое отражение и тут же осознала ту нерушимую связь, которая установилась между нами в эту секунду и должна была сохраниться до самой нашей смерти. Жаль только, что она просуществует так недолго. Скоро мы умрем… И возможно, именно эта мысль до предела обострила наши ощущения, заставив чувствовать каждую клеточку тела, до остатка вбирать в себя эмоции и эманации, соединившие нас в единое целое. Его пальцы несмело скользнули по моим плечам, робко спустились на грудь, забрались под куртку, согревая и лаская. Забыв про холод, про мелкий снег, вперемешку с дождем сеющийся на наши головы, мы торопливо сбрасывали одежду, торопясь побыстрее устранить эту грубую преграду из ткани, отделяющую нас друг от друга. А когда последние покровы оказались сорваны, мы исступленно обнялись, сплетаясь руками и ногами, впиваясь губами и вонзаясь ногтями. Ближе, еще ближе… Теснее, еще теснее… Жестокая судьба готовится забрать у меня этого невероятного мужчину, а пока… Два белых тела на белом снегу! Нет, уже не два, а одно тело, созданное из двух, слившихся в горячечном, предсмертном любовном порыве. И так — навечно, покуда смерть не разлучит нас!

Его поцелуи становились все жарче, а прикосновения и ласки — все откровеннее и требовательнее. Его губы налились сладким гранатовым соком, перемежая лобзания несвязным лепетом удовольствия. Сильные мужские руки настолько деспотично обхватили мою талию, что я отчетливо услышала треск своих ребер, но не ощутила боли. Он рывком перекатил меня на спину и, взглядом попросив разрешения, соединился со мной одним резким, сладостным толчком. Я громко закричала от наслаждения, еще успев заметить, как внешний мир начал бешено вращаться вокруг наших ритмично движущихся тел, вовлекая нас в самый великий круговорот из всех существующих во Вселенной — в круговорот любви…

Вся наша жизнь — круговорот любви,
В сердцах, стихах и, видимо, в природе,
Негаданно взращенный из крови,
Подобно сорняку на огороде.

Отчаянный погодный катаклизм,
В себе соединивший все стихии,
Божественный до жути атеизм,
И память в состоянье амнезии.

Над ним не властна даже смена дней,
К нему не применимы постулаты,
Он с каждым годом крутится сильней,
Как будто в этом люди виноваты.

Промчатся над планетою века,
Состарив государства, поколенья,
Но вновь любви безбрежная река
Разделит жизнь на краткие мгновенья,

На те минуты, смысл которых свят,
В которых — ощущение полета,
Ведь каждый из живущих силой взят
В единый ритм… В поток круговорота!

А потом, когда все закончилось, а порыв нашей страсти истощился, мы нежно обнялись и, подняв глаза к небу, стали ждать приближения неминуемой гибели.

— Ну вот и все! — похоронным тоном произнес Тристан, жалостливо поглаживая меня по волосам. — Санта, прости меня за совершенные ошибки! Я грешен в том, что не сумел тебя защитить, не нашел укрытия и…

— В том нет твоей вины! — торопливо перебила я. — Грех впадать в уныние, когда есть другие, более интересные грехи! Не наговаривай на себя, нас просто настигла глупая случайность.

— Нет, — де Вильфор протестующе помотал головой, — я не верю в случайности. Все события нашей жизни непременно имеют какой-то смысл и завязаны на что-то значимое, чрезвычайно важно для всех.

— На что же конкретно? — с любопытством допытывалась я, но стригой не ответил. Он лишь растерянно улыбнулся и прощально прикоснулся губами к моему лбу.