Эрагон. Наследие

У Рорана перехватило дыхание, небо и земля завертелись перед глазами, и последнее, что он почувствовал, как его голова в шлеме с силой ударилась о булыжную мостовую.

Земля под ним продолжала двигаться, даже когда сам он, откатившись в сторону, остановился.

Несколько мгновений он полежал, тщетно пытаясь вздохнуть, потом наконец ему это удалось, и он, набрав в легкие воздуха, подумал, что никогда еще не испытывал большего наслаждения. И почти сразу тело его пронзила такая боль, что он невольно взвыл. Левая его рука совершенно онемела, а прочие мышцы и сухожилия буквально во всем теле горели от невыносимой боли.

Он попытался заставить себя встать, но снова упал, уже на живот. Слишком сильной оказалась боль, слишком сильно кружилась голова. Перед носом он видел осколок желтоватого камня, пронизанный кольцевидными вкраплениями красного агата. Некоторое время он тупо смотрел на этот камень, задыхаясь, и без конца повторяя про себя одно и то же: «Я должен встать. Должен встать. Должен встать…»

Потом предпринял еще одну попытку. Но левая рука действовать отказывалась, и ему пришлось опираться только на правую. Однако он все же сумел подтянуть под себя ноги и медленно подняться; его била дрожь, он не мог нормально дышать и делал лишь крошечные поверхностные вдохи.

Выпрямившись, Роран ощутил жуткую боль в левом плече: казалось, в сустав ему воткнули раскаленный докрасна нож. Плечо было вывихнуто, а от щита, прикрепленного к левой руке, вообще ничего не осталось, кроме осколка доски, по-прежнему державшегося на ременной петле.

Роран повернулся, ища глазами Барста; тот находился в тридцати шагах от него, почти невидимый под сворой котов-оборотней, яростно рвавших его когтями и зубами.

Довольный тем, что коты еще хотя бы на несколько секунд полностью отвлекут внимание Барста, Роран решил заняться вывихнутым плечом. Хотя и не сразу, ему все же удалось вспомнить, чему мать учила его в раннем детстве. Отшвырнув жалкие остатки своего щита, он пробормотал, словно повторяя вслух ее указания:

– Сожми кулак. – И сжал левую руку в кулак. – А теперь согни руку так, чтобы кулак смотрел вперед. – И это он ухитрился сделать, хотя больно было ужасно. – Теперь как бы выверни руку наружу, от себя… Роран пронзительно вскрикнул, выругался, в плече что-то хрустнуло, мышцы и сухожилия натянулись так, словно вот-вот порвутся, но он все продолжал выворачивать руку, сжимая кулак, и через несколько секунд плечо с треском встало на место.

Облегчение наступило моментально. Во всем теле по-прежнему чувствовалась боль – особенно в нижней части спины и ребер, – но Роран, по крайней мере, снова мог пользоваться рукой, не теряя сознания от боли.

И он снова посмотрел в сторону Барста.

И увидел такое, что у него снова перехватило дыхание, а к горлу подступила тошнота.

Барст стоял в кольце мертвых котов-оборотней. Кровь стекала с его зазубренной изломанной нагрудной пластины; булава, которую он, видно, успел подобрать, была вся облеплена комками окровавленной шерсти. Лицо Барста покрывали глубокие царапины, правый рукав кольчуги был оторван, но в остальном он казался целым и невредимым. Немногие оставшиеся в живых коты вели себя осторожно и старались к нему не приближаться; Рорану даже показалось, что они вот-вот развернутся и побегут прочь. За спиной у Барста лежали тела кулла и эльфов, с которыми он сражался до этого. Все воины Рорана, похоже, куда-то исчезли, потому что вокруг он видел только солдат Империи в алых туниках, которым не терпелось узнать, чем закончится это сражение.

– Застрелите его! – крикнул Роран, но его, похоже, никто не слышал.

Барст, однако, его заметил и стал неторопливо к нему приближаться.

– Ну что, Лишенный Молота! – проревел он. – Ты мне головой за это ответишь!

Роран, заметив на земле чье-то копье, быстро наклонился и поднял его. И тут же все поплыло у него перед глазами. Но он не сдавался.

– Посмотрим, как у тебя это получится! – крикнул он в ответ. Но голос его прозвучал глухо, а в голове крутились лишь мысли о Катрине и их будущем ребенке.

Затем один из котов-оборотней – в данный момент он принял обличье маленькой седоволосой женщины ростом Рорану по локоть – выбежал вперед и ударил Барста кинжалом в бедро, нанеся ему глубокую резаную рану.

Барст зарычал и резко повернулся к коту, но тот уже отскочил, злобно шипя. Барст выждал несколько секунд, чтобы убедиться, что кот – а может, разъяренная старуха – не кинется на него снова, и продолжил свое неторопливое шествие в сторону Рорана; теперь он сильно прихрамывал, ему мешала только что нанесенная рана, из которой сильно текла кровь.

Роран облизнул губы, не в силах отвести взгляд от приближавшегося к нему врага. У него было только одно копье, не было даже щита. Он не мог убежать, не мог надеяться, что окажется столь же силен, как его противник. И не было рядом с ним никого, кто мог бы ему помочь.