Эрагон. Наследие

Роран присел за своим щитом, чувствуя обжигающий жар незащищенными щеками, ибо этот огненный шар пронесся всего в нескольких ярдах от него. Вспыхивая в его свете, мусор и мука, превращаясь в пепел и медленно кружась, падали вниз черным дождем.

Наконец этот невероятный пожар угас, и Роран осторожно поднял голову. Струя горячего, отвратительно пахнущего дыма раздражала ноздри, щипала глаза, и, глянув вниз, он с изумлением увидел, что горит его собственная борода. Выругавшись, он бросил меч и принялся тушить крошечные проворные искорки, разбегавшиеся по волосам.

– Эй! – с притворным гневом крикнул он стоявшему внизу Карну. – Ты мне бороду поджег! Впредь будь осторожней, не то я тебе башку отрублю и на пику надену!

Большая часть солдат, свернувшись клубком, лежала на земле, прикрывая руками обожженные лица. Другие пытались потушить горящую одежду или же, как слепые, ходили кругами, держа в руках оружие и пытаясь понять, где же противник. Вардены, похоже, отделались лишь небольшими ожогами – большинство их вообще находилось вне поля действия огненного шара, – однако эта неожиданная вспышка огня многих оставила в состоянии растерянности и неуверенности.

– Нечего стоять, разинув рот! Догоняйте этих жалких людишек и добивайте их, пока они по земле ползают и не успели снова в себя прийти! – крикнул Роран, взмахнув молотом и стукнув им по перилам, чтобы привлечь внимание своего несколько ошалевшего войска.

Теперь варденов оказалось уже значительно больше, чем стражников, и к тому времени, как Роран успел спуститься по лестнице, они успели уже положить по крайней мере три четверти защитников прохода.

Оставив своих вдохновленных успехом товарищей, Роран пробился к огромным двойным дверям на левом берегу канала – они были достаточно широки, чтобы в них могли пройти рядом две повозки, – и наткнулся на Карна, который сидел у основания подъемного механизма и что-то с аппетитом ел, доставая еду из кожаного мешочка, который всегда носил при себе. В этом мешочке, насколько знал Роран, Карн держал некую смесь жира, меда, истолченной в порошок говяжьей печени и сердца ягненка, а также каких-то ягод. Однажды Карн угостил его этой штуковиной, так его просто тут же и вырвало, но он знал: проглотив всего несколько кусочков этой отвратительной смеси, человек мог целый день не только держаться на ногах, но и заниматься тяжелым трудом.

Рорана встревожило, что заклинатель тем не менее выглядит совершенно обессиленным, и он заботливо спросил, останавливаясь возле Карна:

– Все в порядке?

Карн кивнул и сказал:

– Мне просто нужно немного подкрепиться… Сперва эти стрелы, потом мешки с мукой… – Он сунул в рот очередную порцию своей таинственной смеси. – Пожалуй, слишком много для одного раза.

Роран, чувствуя огромное облегчение, двинулся было дальше, но Карн схватил его за руку.

– Это не я, – сказал он, и в уголках его глаз собрались веселые морщинки. – Ну, насчет твоей бороды. Она, должно быть, от факела вспыхнула.

Роран что-то проворчал и бросился к огромным дверям.

– Стройся! – крикнул он, негромко ударив по щиту тупым концом своего молота. – Балдор, Дельвин, вы вместе со мной пойдете вперед. Остальные цепью следом за нами. Прикройтесь щитами, мечи наголо! Стрелы вложить в луки! Холстед, возможно, еще не знает, что мы в городе, так что не дайте никому уйти, чтоб не успели его предупредить… Ну что, готовы? Тогда вперед, за мной!

Вместе с Балдором, нос и щеки которого были совершенно красными, обожженными тем огненным шаром, они отперли двери и распахнули их, открывая варденам доступ в Ароуз.

Пепел и прах

Десятки больших домов с оштукатуренными стенами виднелись неподалеку от главных ворот и вдоль внешней крепостной стены там, где в Ароуз был выход канала. Все эти здания – холодные и неприступные с виду, с пустым взглядом черных окон – оказались пакгаузами или складами, так что, если учесть столь ранний час, людей здесь практически не было, а значит, не было и свидетелей схватки варденов с охранниками.

Но выяснять, так ли это, Роран все равно не собирался. Медлить было нельзя.

Веселые лучи всходившего солнца горизонтальными полосами ложились на город, золотили верхушки башен, зубцы крепостных стен, купола храмов и крытые черепицей крыши. А на улицах все еще лежали тени цвета черненого серебра, и вода в канале казалась черной; на ее взбаламученной поверхности виднелись рыжеватые пятна крови. Где-то высоко над головой еще светилась одинокая звезда, точно странная искра на светлеющем голубом плаще небес, но блеск остальных полночных сокровищ солнце уже успело погасить.

Вардены бодрой рысцой продвигались по городу, шурша кожаными подошвами башмаков по булыжным мостовым.

Вдали пропел петух.

Роран вел своих бойцов, виляя меж тесно стоящими домами, к внутренней стене города, но не всегда выбирал тот путь, который казался наиболее очевидным или прямым: он стремился максимально уменьшить риск встречи с кем-то из горожан. Улочки, по которым они шли, были узкими и темными, и порой Роран даже толком не видел, куда ставит ногу.