Эрагон. Возвращение

— С тех пор как погибли Двойники, во главе Дю Врангр Гата стояла я. Под моим руководством наше тайное общество сумело предоставить финансовую поддержку варденам, сумело выявить и уничтожить «Чёрную Руку» — шпионскую сеть Гальбаторикса, спланировавшую убийство Насуады. Кроме того, мы постоянно оказывали варденам множество иных услуг, которые без хвастовства можно назвать весьма сложными и важными. И я не сомневаюсь, что наша организация способна и впредь служить варденам с тем же рвением. Так почему же Насуада вдруг вознамерилась сместить меня? Чем я ей не угодила?

Только тут Эрагон догадался: Трианна привыкла к власти и не желает её лишаться. Более того, она считает, что Насуада отчего-то усомнилась в её способности руководить, а потому и решила заменить.

«Надо быстрее решать, — услышал Эрагон голос Сапфиры. — Времени совсем мало!»

Но сколько-нибудь весомых аргументов, способных убедить Трианну в том, что он ей не враг, и в то же время поддержать его авторитет среди членов тайного общества колдунов, Эрагон никак не находил. В конце концов он осторожно сказал:

— Я пришёл сюда вовсе не для того, чтобы ссориться с вами. Я пришёл просить вас о помощи. — Смотрел он при этом только на Трианну. — Должен признаться, что теперь я стал действительно очень силён. Возможно, нам с Сапфирой удалось бы победить любое количество магов Гальбаторикса. Но всех варденов мы защитить не в состоянии, ибо не можем одновременно быть везде. А если боевые маги Империи объединят свои усилия против нас, тогда даже нам придётся туго. Мы не сможем сражаться одни — со всеми разом. И ты совершенно права, Трианна: ты очень многого добилась, руководя Дю Врангр Гата, и я отнюдь не имел намерения отнимать у тебя твою законную власть. Дело в том, что я — будучи магом — нуждаюсь в совместных действиях с вами, членами Дю Врангр Гата; однако же я ещё и воин, Всадник, и обязан руководить своим войском — отдавать приказы и требовать беспрекословного их исполнения. Во время войны должна быть установлена чёткая командная иерархия. Но ты, Трианна, сохранишь значительную власть и самостоятельность — ведь сам я, по большей части, буду слишком занят, чтобы успевать уделять Дю Врангр Гата должное внимание. Да и советы твои я отнюдь не намерен игнорировать: я ведь прекрасно понимаю, что у тебя значительно больше опыта, чем у меня. Итак, я снова задаю тот же вопрос: станете ли вы помогать нам в этой войне во имя всех варденов?

Трианна помолчала, потом поклонилась и сказала:

— Да, Губитель Шейдов, мы, конечно же, будем помогать вам. Ради всех варденов. И сочтём для себя высокой честью, если ты возглавишь нас в этой битве!

— Тогда сразу перейдём к делу, — предложил Эрагон и уже в течение нескольких последующих часов переговорил с каждым из собравшихся магов. Многие, впрочем, отсутствовали, оказывая ту или иную помощь варденам.

Эрагон приложил все усилия, чтобы как можно лучше разобраться в индивидуальных особенностях и познаниях каждого колдуна и понять, насколько хорошо тот или иной человек владеет магией. Умения членов тайного общества сильно разнились между собой. Оказалось, что большинство магов и колдунов узнавали азы своего искусства через родню, и обычно под большим секретом: во-первых, не желая привлекать внимания тех, кто боится магии, а во-вторых, опасаясь попасть в поле зрения Гальбаторикса. Лишь очень немногие получили должную подготовку. В результате заклинатели по большей части очень плохо владели древним языком, а говорить на нем свободно и вовсе никто не мог; их представления о магии были сильно искажены и густо приправлены различными суевериями и предрассудками; а уж о различных способах применения истинной грамари они и понятия не имели.

«Ничего удивительного, — мысленно подытожила Сапфира, — что Двойникам тогда так хотелось извлечь из тебя все знания древнего языка, когда мы впервые явились в Фартхен Дур! Знай они хотя бы столько слов, сколь их тогда знал ты, они запросто подчинили бы себе более слабых магов».

«Но, увы, мы с тобой и сейчас можем располагать только такими магами, слабыми и невежественными», — ответил Эрагон.

«Это верно. И ты, я надеюсь, понимаешь теперь, как я тогда была права насчёт Трианны? Для неё собственные цели и желания всегда превыше всего, даже блага всех остальных!»

«Да, ты была права, — согласился Эрагон. — Но я не стал бы её за это осуждать. Трианна ведёт себя в этом мире так, как ей представляется лучше всего. Точно так и этот мир ведёт себя по отношению к ней. Собственно, и все мы поступаем примерно так же. Это я понимаю, хоть и не одобряю её поведения; а понимание, как говорил Оромис, уже порождает сочувствие».