Эрагон. Возвращение

Эрагон увидел одинокого конника, который галопом пересекал нейтральную полосу земли. Над ним низко кружились хищные птицы, пытаясь, видимо, выяснить, не подано ли уже первое блюдо их кровавого пиршества.

Ярдах в тридцати от брустверов конник, натянув поводья, осадил своего черного жеребца, решив, видимо, сохранить безопасное расстояние между собой и варде-нами, и крикнул:

— Вы предпочли смерть, отказавшись от великодушных условий сдачи, предложенных вам великим Гальбаториксом! Никаких переговоров больше не будет! Протянутая нами рука дружбы превратилась в разящий кулак войны! Если кто-то из вас еще питает уважение к своему законному сюзерену — всемогущему и мудрейшему из мудрейших королю Гальбаториксу! — бегите, спасайтесь! Ибо никто не устоит перед нашей силой, когда мы неуклонно будем идти вперед, очищая Алагейзию ото всех негодяев, предателей и прочих жалких подонков! Мой господин крайне огорчен, ибо знает, что все проявления неповиновения инспирированы его злейшими врагами или же впавшими в заблуждение вождями невежественных племен, однако же он будет вынужден сурово покарать жителей тех принадлежащих ему земель, что вышли из его повиновения и стали именовать себя государством Сурда. И он вернет эти земли под свое благородное покровительство, ибо денно и нощно, не щадя сил, печется о благе всего своего народа! Итак, еще раз предлагаю вам: бегите, пока не поздно, или вам предстоит разделить судьбу посланного вами гонца!

С этими словами конник развязал холщовый мешок, извлек оттуда отрубленную голову вардена и с силой отшвырнул ее, чтобы она упала как можно ближе к брустверам. Затем он повернул своего жеребца, вонзил шпоры ему в бока и галопом помчался к темнеющей вдали армии Гальбаторикса.

— Убить его? — предложил Эрагон. Насуада отрицательно покачала головой:

— У нас скоро будет масса возможностей для того, чтобы убивать как можно больше врагов. Но в данный момент я не намерена нарушать закон, гарантирующий безопасность вестнику, даже если противная сторона осмелилась его нарушить.

— Хорошо, как хочешь…

Но договорить Эрагон не успел. Он так и подскочил от неожиданности, ухватившись за шею Сапфиры, чтоб не упасть, так резко дракониха взмыла над укреплениями и, разинув пасть, издала низкий рык, очень похожий на приветственное рычание Гарцвога. Только в голосе Сапфиры звучало не приветствие, а дерзкий вызов врагу. Она предупреждала Гальбаторикса о том, какую ярость он навлек на себя своим подлым поступком, и призывала всех, кто его ненавидит, присоединяться к варденам.

Ее трубный глас так напугал жеребца вражеского гонца, что он шарахнулся вправо, споткнулся и завалился прямо на горячую землю. Его седока отбросило в сторону, и он угодил прямо в факел пламени, как раз в этот момент вырвавшийся из земных недр. Гонец успел лишь издать один-единственный вопль, но такой жуткий, что у Эрагона волосы на голове встали дыбом, и тут же замолк навсегда, скорчившись и наполовину провалившись под землю.

Хищные птицы тут же устремились вниз.

Вардены восхищенными криками приветствовали Сапфиру. Даже Насуада позволила себе чуть-чуть улыбнуться. Потом, хлопнув в ладоши, приказала:

— Полагаю, на заре они пойдут в атаку. Эрагон, собери всех колдунов Дю Врангр Гата: будьте готовы к бою.

Точные распоряжения получишь через час. — И она, взяв Оррина за плечо, повела его в центр лагеря, говоря на ходу: — Сир, нам следует принять ряд важных решений. У меня есть один план, но для него потребуется…

«Что ж, пусть атакуют, — услышал Эрагон спокойный голос Сапфиры. Кончик ее хвоста нетерпеливо подергивался, как у кота, подкарауливающего мышь. — Пусть атакуют. Все сгорят!»

КОЛДОВСКОЕ ЗЕЛЬЕ

Ночь пала на Пылающие Равнины. Плотная пелена темного дыма скрыла луну и звезды, погрузив землю в непроницаемый мрак, в котором лишь изредка слабо вспыхивали очаги тлеющего торфа да мелькали факелы в лагерях обеих армий. С занятой Эрагоном позиции на переднем крае варденского войска лагерь противника казался огромным городом, где, точно окошки в ночи, светились тусклые оранжевые огоньки.

Пристегнув на хвост Сапфире последнюю пластину брони, Эрагон закрыл глаза, устанавливая более тесную мысленную связь с магами Дю Врангр Гата. Ему нужно было научиться мгновенно их отыскивать, ибо от этого, возможно, будет зависеть и его, и их жизнь. Кроме того, маги должны были моментально распознавать его мысленное прикосновение и не ставить защитных барьеров, если ему понадобится их помощь. Вдруг Эрагон улыбнулся и сказал: — Привет, Орик! — И, открыв глаза, поглядел на гнома, который карабкался на низкий скалистый выступ, где устроились они с Сапфирой. Орик был полностью вооружен; в руке он держал лук, сделанный из рога ургала.

Присев рядом с Эрагоном, Орик вытер пот со лба и недоуменно помотал головой:

— Как это ты меня сразу распознал? Я же поставил мысленный барьер!

«Сознание каждого из нас ощущается по-разному, — объяснила Сапфира. — Совсем как два голоса — даже если они и похожи, но каждый звучит по-своему».

Повторив ее ответ вслух, Эрагон спросил: