Ересь Хоруса. Омнибус. Том II (ЛП)

— Моим первым порывом стало желание сжечь руины. Их уничтожение — неизбежный результат данного действия, но я хочу именно сжечь их. Я должен сделать это, капитан, и не могу думать ни о чем другом, но…

— Но выбор способа уничтожения цели не был результатом логических умозаключений.

— Совершенно верно.

— Это разумная стратегия, — помолчав несколько секунд, задумчиво произнес Аттик. — Наиболее эффективный способ уничтожить данную структуру — использовать огонь в той или иной форме. Сержант, когда тебя обуяло желание сжигать?

— Прошлой ночью.

— Понятно. Ты не приходил к выводу, что руины — источник помех, до того, как об этом сообщила госпожа Эрефрен?

— Нет.

— Что же может быть источником твоего вдохновения?

— Не имею понятия.

— Правда?

В бионическом голосе Аттика почти не осталось интонаций — капитан только менял уровни громкости и решал, растягивать или нет гласные. Этих вариаций хватало, чтобы передать широкую гамму чувств, и Гальба без труда уловил скепсис командира в одном-единственном слове. Впрочем, сержант не отступился.

— Я не знаю об источнике, но точно знаю, что он не связан с варпом. И я не псайкер — как бы мне удалось столько времени скрывать такое от вас и всех моих братьев? Капитан, — взмолился Антон, — разве я когда-либо давал повод усомниться в своей верности?

Голова Аттика наклонилась вправо на долю градуса.

— Такого не было, — признал Дурун, — но порой твое поведение на этой планете с трудом поддавалось объяснению.

— Я озадачен не меньше вашего.

Электронное хмыканье прозвучало уклончиво — не враждебно, но и не милосердно.

— Пойми, сержант: какая бы слабость не одолевала тебя, я озабочен лишь тем, каким образом это отзовется на общем положении дел. Повредишь ли ты миссии, и насколько серьезно? Повредишь ли ты роте, и насколько серьезно?

— Я бы никогда…

Аттик поднял руку, прерывая Гальбу.

— Если ты не понимаешь, что происходит с тобой, если всё случается помимо твоей воли, то твои намерения не имеют значения. Как, соответственно, и твоя верность.

На это Антон ответить не сумел. Логика капитана оказалась безжалостно, и, вместе с тем, неопровержимой.

— Как вы намерены поступить со мной? — спросил Гальба.

— Я не уверен — и я не люблю неопределенностей, брат-сержант, и особенно не терплю их в себе. Но таково наше положение, и, каким бы ни был источник твоих знаний, в руинах ты сумел предупредить нас об атаке червей. Полезное, хоть и необъяснимое деяние.

Дурун постучал пальцем по столу.

— Опиши в точности, что тогда произошло.

— Я почувствовал, как что-то приближается.

— «Почувствовал» каким образом? Интуитивно?

— Нет. — Антон помолчал. — Я услышал шёпоты.

— В ночь первой атаки ты говорил, что унюхал шепоты.

— Так было, — кивнул Гальба.

— Я решил, что это галлюцинация, вызванная воздействием варпа. — палец отстучал «тук-тук-тук». — Последующие события указывают на ошибочность диагноза. Шёпоты, о которых ты говоришь, были разборчивыми?

— В руинах — да.

— Что они говорили?

— «Предупреди их. Оно приближается. Посмотри направо».

Стук прекратился.

— Весьма разборчиво. Слова произносились твоим голосом?

— Нет, — с отвращением выплюнул Антон, когда в памяти вновь проскрежетали ржавчина, камни и черепа.

— А что сейчас? Шёпоты говорили с тобой после этого?

— Не так, как тогда, но жажда сожжения развалин выражена ярко. Слова «сжечь их» повторяются у меня в голове.

Молчание. Неподвижность. Глубокая задумчивость воина-машины. Затем, слова.

— Отчетливость этих сообщений соответствует теории о разумном противнике. Природа технологии, способной обеспечить их передачу, мне неизвестна, но пока отложим это в сторону. Необходимо разобраться с содержанием посланий — ведь шёпоты не навредили нам в руинах, а помогли.

— Вы считаете, что у нас тут не только враги, но и союзники? — спросил Гальба, чувствуя, что это не так.

— Я уже устал выслушивать рассуждения о невидимых созданиях, — ответил Аттик.

— Со всем уважением, капитан, я вдвое сильнее устал, выслушивая их самих.

На это безэмоциональный череп отозвался звуком, отдаленно напоминающим смешок.

— Могу себе представить, — заметил капитан, и это замечание перекинуло мостик через пропасть, растущую между двумя легионерами. Гальбе стало заметно легче дышать.

— Что нам следует предпринять? — спросил сержант.

Аттик снова замер, а затем решительно стукнул кулаком по столу, так, что помялась крышка.

— У меня мириад дурных предчувствий, но первое сообщение в руинах оказалось ценным, поэтому игнорировать второе было бы глупо. К тому же, его содержание совпадает с моими стратегическими выкладками.

— Значит, нам нужно уничтожить развалины?

— Нам нужно сжечь их.

Каншелл думал, что нынешняя ночь окажется для него последней в поселении. Раскопки приказано было остановить. Хотя Йерун не знал, что именно нашли в глубинах — если вообще обнаружили хоть что-то, — но, казалось, Х легион больше не собирается оставаться на плато. Среди сервов ходили слухи, что пришло время предоставить колонистов их судьбе: для них возведен крепкий частокол, роздано достаточно лазвинтовок, и теперь новоприбывшие должны доказать, что заслуживали спасения.