Ересь Хоруса: Омнибус. Том II

Железные Руки обеспечивали безопасность и валили самые тяжёлые деревья. Само строительство поселения было занятием для колонистов, однако большому контингенту сервов было поручено оказать им помощь, поскольку они обладали навыками, необходимыми для быстрого возведения крепости и недавним опытом.

И их необходимо было чем-то занять.

Каншелл был одним из посланных на плато. Он вызвался с разрешения Гальбы. Йерун находился на борту «Веритас» при Хамартии, что избавило его от нескольких ночей на Пифосе. Путешествие обратно через варп было тяжёлым и полным кошмаров, но Каншеллу удалось подавить страх возвращения на планету. Первая ночь была терпимой, возможно из-за тесноты на базе. Само количество людей внушало большую уверенность.

Но некоторые всё равно погибли. Два человека, каким-то образом оказавшиеся наедине со своим ужасом.

Ошибки сделали их уязвимыми к галлюцинациям, и они убили себя. Это ведь объясняло всё, не так ли?

Каншелл думал о Георге Паэрте, о том, как кричали его глаза, и сомневался.

Танаура пыталась поговорить с ним, но Каншелл не хотел её слушать. Он цеплялся за Имперскую Истину всеми силами своей ослабевшей воли и разума. Йерун не хотел, чтобы она разрушила остатки его уверенности. Поэтому серв попросил о работе. Тяжёлом труде, от которого будет ломить спину, и который, как он надеялся, вымотает его достаточно, чтобы мгновенно заснуть от усталости и не видел никаких снов.

Солнце не появлялось из-за облаков. Ничего, кроме постепенно слабеющего света, не говорило ему, сколько прошло времени. Каншеллу казалось, что темнеет быстрее, чем на самом деле. Ему хотелось верить, что темнеет медленнее, чем на самом деле. Он бросил себя в работу, таща колоды, связывая вместе поленья, строя стену. Он работал так, словно верил, что его тело использует энергию, нужную разуму для тревог. Он видел, что не один в этом стремлении. На лицах других сервов была такая же решимость, но в глазах их плескался страх. Их челюсти были сжаты, а шеи — напряжены.

Но колонисты ликовали. Они вновь пели, как и во время пути на базу. Однако сегодня в воздухе плыли разные напевы. Каншеллу казалось, что песни были предназначены для разных занятий — для ходьбы, для разрубания деревьев, для строительства. Слова были неразборчивыми, но их смысл был вполне понятным. Они звучали почти торжественно. Серв подозревал, что песни были хвалебными гимнами. В колонистах определённо было больше радости, чем разума. Они взмывали к ней на крыльях веры в сверхъестественное. Он не одобрял.

Он завидовал.

По краям плато тянулись низкие холмы, не замеченные до сноса леса. Они находились примерно в двадцати метрах от края и сами были не более чем четырёхметровой высоты. Вершины холмов были ровными кругами примерно десятиметровой высоты. Один оказался в первичной безопасной зоне. Колонисты, не строившие стену, возводили на вершине холма остов. Здание поднималось быстро. Оно было приземистым, с островерхой крышей.

Каншелл, вырубавший из полена заострённый кол, помедлил. Он смотрел, как колонистка лезет на вершину крыши здания. Там женщина закрепила в центре один из украшенных посохов жреческой касты. Ске Врис стояла у подножия холма, говоря что-то воодушевляющее и одобрительное женщине. Наконец, та слезла вниз, и послушница захлопала.

Массивная фигура прошла перед Йеруном и направилась к Ске Врис. Это был Даррас. Сержант навис над послушницей, глядевшей на него с улыбкой. Каншелл наблюдал, как они говорили, но сквозь шум и грохот не мог услышать, о чём. Ске Врис выслушала легионера, а затем покачала головой, продолжая улыбаться. Она показала на здание, а затем начала что-то говорить, обильно жестикулируя. Она закончила, разведя руками так широко, словно собиралась обнять мир. Затем Ске Врис поклонилась, приглашая Дарраса следовать за ней. Сержант поднялся наверх и пригнулся, чтобы заглянуть в дверь.

Даррас развернулся и ушёл, махнув Ске Врис так небрежно, как если бы он пожал плечами. Колонистка продолжала стоять, склонив голову, пока воин не ушёл. Каншелл положил топор на колоду и направился к ней.

— Чего хотел сержант Даррас?

— Он спрашивал, что мы тут строим, — Ске Врис выпрямилась и в знак приветствия хлопнула его по плечу.

— Это храм, не так ли? — беззаботность колонистов поражала Йеруна. Железные Руки никогда бы не допустили такого вопиющего нарушения Имперской Истины.

— Здесь нет никаких богов, — тихо хихикнула Ске Врис.

— Тогда что это? Укрытие?

— Сначала мы используем это так, да. Но это не просто укрытие. Это место для собраний. Дом, где мы обсуждаем вопросы нашего общества. Где мы чувствуем и обновляем узы братства. Это ложа.

— Но ты не отрицаешь, что вы занимаетесь поклонением.

— Я не отказываюсь от слов, сказанных тебе вчера, да. Но мы не станем оскорблять великих воинов, оказавших нам помощь. Мы серьёзно относимся и к нашим узам с ними.

— Сомневаюсь, что они чувствуют то же самое, — усмехнулся Каншелл.