Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

Тема «проплаченного» сочинения развивалась и в другом, не менее ярком произведении Буало — прозаическом «Диалоге героев романа» 1664–1665 гг., представлявшем собой беседу Платона и Диогена, которые обсуждали между собой всех персонажей прошлого, ставших в XVII в. героями исторических романов. После Фарамонда, Томирис, Кира, Клелии, Миноса и многих других пред ними являлась Жанна д’Арк, «доблестная девушка (vaillante fille), освободившая Францию от ига англичан»[2014]. Достоинства французской героини, правда, меркли в глазах собеседников сразу же, как только она начинала свою «торжественную речь» (une harangue), ибо, как объяснял Диоген Платону, с некоторых пор «она говорит только стихами» (car elle ne parle plus quen vers)[2015]. Под последними Буало подразумевал, естественно, поэму Шаплена, обширными цитатами из которой изъяснялась Жанна, от чего античные мыслители приходили в полный ужас. «На каком языке она говорит?» — вопрошал Платон, искренне полагая, что он не понимает свою собеседницу потому, что она использует «нижнебретонский или немецкий» (du basbreton ou de lallemand)[2016]. Узнав, что в действительности Жанна общается с ним на французском, которому ее обучил поэт, у которого она «в течение 40 лет была пенсионеркой», Платон заявлял, что тот «плохо ее воспитал»[2017]. А выяснив, что за свои труды поэт получил солидное вознаграждение и сам стал «пенсионером», он заключал, что деньги эти были потрачены зря, и требовал избавить его немедленно от общества девушки, от стихов которой у него болят уши и раскалывается голова, настолько они «сухи и тяжеловесны»[2018].

Ядовитые замечания Буало относительно «Девственницы» Жана Шаплена оказали, как мне представляется, огромное влияние на его современников[2019]: во второй половине XVII в. не было создано практически ни одного нового сочинения, в той или иной мере посвященного Жанне д’Арк[2020]. Оценка, данная «Освобожденной Франции» Буало, была хорошо известна и читателям XVIII в., которые также полагали жанр этого произведения неудачным[2021], стихи — отвратительными[2022], а его автора — ставленником Кольбера, опозорившим Академию[2023]. Тем не менее, очень скоро XVIII в. познакомился и с другой, не менее знаменитой, нежели «Развенчанный Шаплен» или «Диалог героев романов», пародией на эту поэму. Ею стала «Орлеанская девственница» Вольтера.

Глава 5 XVIII–XIX вв.: на пути к канонизации

§ 1. Жанна д’Арк и Вольтер

Желание Вольтера спародировать Шаплена (о чем он заявлял уже в первых строках своего произведения[2024]), создав похожую «героическую поэму», объяснялось не только литературной слабостью «Освобожденной Франции». Различия в восприятии истории Жанны д’Арк имели значительно более глубокие корни, крывшиеся в постепенной смене всей системы мировосприятия. На смену средневековой схоластике и неоплатонизму XV–XVI вв. в конце XVII в. пришла механистическая философия Декарта и Гоббса, для которой был характерен прежде всего отказ от веры в сверхъестественное, в участие Бога в жизни людей, скептическое отношение к суевериям, магии и любого рода «чудесам»[2025]. Как следствие, изменялось и понимание причинно-следственных связей исторического процесса, роли в нем человека. С этими изменениями был связан, в частности, рационализм многих авторов этого времени, которые уделили внимание Жанне д’Арк и на сочинения которых во многом опирался в своих исторических изысканиях Вольтер.

1.1. «Философы» против провиленциалисгов

К историкам-«философам», не желавшим признавать в Провидении движущую силу исторического процесса, в первой половине XVIII в. относились многие авторы, писавшие о Жанне д’Арк. Подробнейший анализ их произведений дал в свое время Жером Веркрюс, посвятивший специальное исследование историографическому контексту, в котором создавалась «Орлеанская девственница»[2026], а потому я позволю себе остановиться лишь на некоторых из них — на тех, которые входили в личную библиотеку Вольтера, которые он, безусловно, читал и на которых сохранились его собственноручные пометы[2027].