Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

Одним из таких доказательств стал сюжет о чудесном путешествии, предпринятом Жанной д’Арк из Вокулера в Шинон на встречу с дофином. Данная тема никогда, насколько мне известно, не поднималась в современной историографии[2500], не пользовалась она поначалу успехом и у авторов XV в. С их точки зрения, в истории французской героини имелись и более значительные вехи: собственно свидание с Карлом в Шиноне, снятие осады с Орлеана или коронация в Реймсе. Тем не менее, первые намеки на то, что путешествие само по себе также представляет интерес, что оно не менее значимо для создания определенного образа Девы, появились уже в письмах, отправленных из Франции различным иностранным государям весной-летом 1429 г. Сюда относились прежде всего послание Персеваля де Буленвилье миланскому герцогу Филлипо Мария Висконти от 21 июня 1429 г.[2501], письмо Алена Шартье неизвестному государю, датируемое июлем 1429 г.[2502], и сообщение анонимного рыцаря-иоаннита, посланное главе его ордена в Иерусалим[2503]. Письма эти представляли собой совершенно явные пропагандистские сочинения, направленные на то, чтобы убедить симпатизирующих французскому дофину правителей в том, что странная девушка, пришедшая к нему на помощь, достойна внимания и — главное — доверия.

Впрочем, эти отклики на появление Жанны на исторической сцене были еще крайне скупы на описания ее первого путешествия. Авторы посвящали ему буквально несколько слов, ограничиваясь указанием на то, что проходило оно по вражеской территории (per civitates hostïles)[2504]. Безусловно, в их письмах сквозило удивление тем, что девушка смогла без ущерба для себя и своих спутников проехать около 600 км через земли, оккупированные англичанами и бургундцами[2505], однако ничего действительно «чудесного» или «героического», столь свойственного, с точки зрения современников, истории Жанны д’Арк, в этих письмах найти невозможно’. Тем более, о путешествии не упоминалось в документах, предназначавшихся, если можно так сказать, для внутреннего пользования: трактатах теологов Жака Желю и Жана Жерсона, в «Заключении» докторов из Пуатье. Да и сама Жанна на процессе 1431 г. весьма скупо описывала свой путь на встречу с дофином: она лишь перечисляла населенные пункты, которые проезжала (из Вокулера в Сен-Урбан, далее — в Оксер, Сент-Катрин-де-Фьербуа и, наконец, в Шинон), и отмечала, что проделала этот путь беспрепятственно (sine impedimento)[2506].

Отношение к данной теме, однако, резко менялось в ходе процесса по реабилитации Жанны д’Арк 1455–1456 гг. Здесь, наконец, получали слово те, кто был очевидцем ее отъезда из Вокулера, и собственно ее спутники. Один из них, Жан де Нуйомпон, в своих показаниях вообще не затрагивал каких-то иных тем, его рассказ оказывался посвящен исключительно путешествию в Шинон. По словам де Нуйомпона, оно длилось 11 дней. Путники предпочитали передвигаться по ночам из опасения встретить англичан или бургундцев[2507]. За время пути Жан полностью убедился в избранности Жанны, которая посвятила его в суть своей миссии по спасению Франции, а также рассказала о первых откровениях, полученных ею «4 или 5 лет назад»[2508]. Еще большее впечатление произвела на него набожность Жанны, которая стремилась присутствовать на мессе в каждом населенном пункте, который они проезжали. Ее слова и любовь к Господу «воодушевили» Жана (inflammatus erat), он полностью уверовал в нее и даже стал ее бояться: на редких ночевках он не решался притронуться к ней и не испытывал к ней никакого сексуального влечения, настолько чистой она ему казалась[2509]. В заключение Жан де Нуйомпон сообщал, что он всегда оставался абсолютно убежден в том, что Жанна являлась посланницей Свыше, ибо она «была доброй, искренней, набожной христианкой, достойной и богобоязненной»[2510].

Этот весьма эмоциональный рассказ дополняли показания Бертрана де Пуланжи. Они мало отличались от воспоминаний Жана де Нуйомпона: второй спутник Жанны также повествовал о путешествии в ночное время суток, о страхе перед англичанами и бургундцами, о желании Жанны присутствовать по возможности на всех мессах, об отсутствии у него к ней плотского желания. Однако особый акцент де Пуланжи делал на пророчествах Жанны, которые — и он тому свидетель — исполнились все без исключения: Карл VII получил столь необходимую ему помощь еще до наступления середины поста; он был на самом деле помазан и коронован в Реймсе; наконец, он радушно встретил Жанну и ее спутников в Шиноне, как и обещала девушка[2511]. А потому, заключал Бертран, он совершенно уверен, что в ней не было «ничего дурного» и что она являлась «практически святой»[2512].