Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

Конечно, ни один иной текст, вышедший из-под пера орлеанских авторов, не мог похвастаться такой популярностью. Как я уже упоминала выше, «Хроника Девы» была впервые издана лишь в 1661 г. и до того момента, по всей видимости, не была знакома широкой публике. То же самое, как представляется, можно сказать и о «Хронике 8 мая», имевшей сугубо локальное значение. Чуть лучше дела обстояли с «Мистерией об осаде Орлеана»: пометы на листах ее единственного манускрипта свидетельствуют, что текст довольно активно читали в первой половине XVII в., когда кодекс еще находился в библиотеке Александра Пето. В частности, к ней обращались поэт и юрисконсульт Людовик Орлеанский († 1629)[2559] и Франсис Лемэр, автор «Истории и древностей города Орлеана», изданных в 1645 г.[2560] Единственным сочинением, которое до некоторой степени могло претендовать на столь же широкую известность, как и «Дневник осады Орлеана», была «Компиляция миссии…Жанны Девы». Отрывки из нее оказались заимствованы неизвестным автором рукописной «Хроники Нормандии», созданной около 1522 г. Ее цитировал и автор «Книги Девы из Лотарингии» («Livre de la Pucelle natifve de Lorraine»), изданной в Руане без указания даты и переиздававшейся затем в 1578, 1581, 1589 и 1610 гг.[2561] Наконец, текст «Компиляции» был хорошо известен уже упоминавшемуся выше Л. Триппо, чье «Жизнеописание Жанны д’Арк» само выдержало многочисленные переиздания[2562].

Мы можем, таким образом, говорить о некотором, пусть и не слишком значительном, влиянии, которое оказали рассмотренные выше источники по истории Жанны д’Арк на прочих французских авторов и образованную публику XVI–XVIII вв. Одно, тем не менее, остается совершенно очевидным: эти тексты, вне всякого сомнения, заложили основу восприятия личности Девы жителями самого Орлеана. Их полная уверенность в святости собственной героини в свою очередь определила судьбу главного местного праздника, связанного с памятью о Жанне, — праздника 8 мая.

4.2. «Праздник города»… «праздник 8 мая»… «праздник Девы»

Как я уже упоминала выше, самое раннее описание праздника 8 мая содержалось в «Дневнике осады Орлеана». В записи от 7 мая 1429 г. здесь сообщалось, что местные жители, а также все королевское войско во главе с Жанной д’Арк сразу же после взятия крепости Турель вознесли «скромные благодарности» (humbles graces) Господу за эту победу. 9 мая того же года радость по случаю окончательного ухода англичан от стен Орлеана вылилась в торжественные процессии (solempnelles processions) со священниками во главе, прошедшие по улицам города и завершившиеся мессами в церквях[2563]. Из этого короткого пассажа невозможно понять, кому принадлежала сама идея подобного празднования, однако его pелигиозный характер не вызывает ни малейшего сомнения.

Несколько иначе описывал зарождающуюся традицию автор «Хроники 8 мая». Он также особо подчеркивал религиозную направленность праздника, отмечая, что в 1429 г. торжества включали в себя процессию со свечами, которая обходила весь город, делая остановки около главных церквей города (Нотр-Дам-де-Сен-Поль и собора св. Креста) и участвуя в молебнах; поминальную службу по погибшим и последующую раздачу хлеба и вина; вынос реликвий свв. Эверта и Эньяна и вознесение хвалы святым покровителям. Решение о празднике, по мнению анонимного автора, принималось прежде всего епископом Орлеанским и его окружением, которым всячески способствовал граф Дюнуа, действуя по распоряжению своего сводного брата, герцога Орлеанркого[2564]. Вместе с тем в тексте хроники наблюдалась, как кажется, некоторая путаница, поскольку чуть ранее идея отпраздновать 8 мая приписывалась непосредственно Жанне д’Арк, якобы предложившей окружающим сразу после снятия осады «отправиться слушать мессу»[2565]. Однако в самом конце «Хроники» также говорилось о процессиях, которые в ознаменование победы проходили в тот год и в других французских городах, поскольку взятие англичанами этого города означало бы гибель для всего королевства[2566]. Принять подобное решение мог только Карл VII[2567].