Еретик

Гаспар действительно был редкостный умелец. Он служил в подмастерьях у золотых дел мастера в одной из лавочек на набережной Орфевр, что на острове Сите в Париже, где стоял особняк кардинала. Прелат всегда очень уважал искусство золотых дел мастеров, покровительствовал им, часто наведывался в их лавки, скупая лучшие работы. Многие из них были сделаны этим самым худощавым, нервным юношей. Однажды Гаспар заколол ножом в дешевой таверне такого же подмастерья. Молодого человека ждала виселица, но кардинал спас его от смерти, спрятал в башне и обещал сохранить ему жизнь.

Но прежде чем выйти на свободу, Гаспар должен был сотворить чудо. Кардинал был твердо уверен, что молодой человек никогда не покинет подвала: никто не пустит его дальше большой печи для обжига. Ничего не подозревающий Гаспар одной ногой уже переступил порог адских врат.

Кардинал сотворил крестное знамение, потом поставил распятие на стол.

– Ну так покажи мне ее! – потребовал кардинал.

Гаспар подошел к большому рабочему столу, на котором стоял какой-то предмет, завернутый в полотняную тряпку.

– Сейчас она еще сделана только в воске, ваше высокопреосвященство, – пояснил ювелир, – и я даже не знаю, удастся ли воплотить этот образ в золоте.

– Ее можно потрогать? – спросил кардинал.

– Только осторожно, – предупредил Гаспар. – Она из очищенного пчелиного воска и очень хрупкая.

Кардинал поднял изделие из серовато-белого, маслянистого на ощупь воска, поднес к одному из трех маленьких, пропускавших скудный дневной свет окошек и замер, обомлев от восхищения.

Изделие представляло собой чашу. На изготовление этой восковой модели у Гаспара ушло несколько недель. Чаша была как раз на одно яблоко, а ножка высотой всего шесть дюймов. Ножка эта была изготовлена в форме древесного ствола, с подножием, расходящимся в виде трех корней, а саму чашу образовывало тончайшее кружево лиственной кроны, в ее филиграни можно было различить каждый листочек, каждое яблочко и на ободке – три миниатюрных гвоздика.

– Какая красота! – восхитился кардинал.

– Три корня, ваше высокопреосвященство, изображают Троицу, – объяснил Гаспар.

– Об этом я догадался.

– А дерево – это Древо Жизни.

– И поэтому на нем растут яблоки, – сказал кардинал.

– А гвозди показывают, что из этого дерева впоследствии был изготовлен крест нашего Господа, – закончил объяснение Гаспар.

– Об этом я догадался, – заметил прелат.

Он отнес красивую восковую чашу обратно и бережно поставил ее на стол.

– А где стеклянная?

– Здесь, ваше высокопреосвященство.

Гаспар открыл шкатулку и вынул чашу, которую протянул кардиналу. Чаша была изготовлена из толстого зеленоватого стекла, по виду очень старинного, ибо местами было мутноватым, а кое-где в толще бледного полупрозрачного материала попадались маленькие пузырьки. Кардинал предполагал, что эта вещь относится к римской эпохе. Полной уверенности в этом у него не было, но она походила на старинную вещь немного грубоватой работы, а это было как раз то, что требовалось. Чаша, из которой Христос пил вино на Тайной вечере, и должна была больше походить на предмет утвари из крестьянского дома, чем на пиршественный кубок вельможи.

Прелат купил эту чашу в лавке парижского старьевщика всего за несколько медных монет и велел Гаспару заменить неудачное по форме подножие. Тот выполнил задание с непревзойденным мастерством: никто бы не догадался, что раньше у нее была ножка. И вот теперь кардинал со всей возможной осторожностью поместил стеклянную чашу в восковую.

Гаспар затаил дыхание, опасаясь, как бы кардинал не повредил тончайшие листочки, но чаша идеально подошла по размеру и мягко заняла свое место.

Грааль! Кардинал устремил взгляд на стеклянную чашу, мысленно воображая ее вставленной в тончайшую, ажурную золотую оправу и установленной на алтаре среди высоких белых свечей. Ему уже чудились благозвучные голоса хора мальчиков, благоухание мирры и ладана. Императоры и короли, принцы и герцоги, графы и рыцари – все явятся преклонить колени перед этой святыней.

Луи Бессьер, кардинал-архиепископ Ливорно, стремился заполучить Грааль. Несколько месяцев назад из Южной Франции, из земли сожженных еретиков, до него дошел слух о том, что Грааль существует и что чашу Грааля одновременно с ним ищут два отпрыска рода Вексиев: один – француз, а другой – английский лучник. Впрочем, прелат был уверен, что ни один из них не жаждет святыни так страстно, как он. И не заслуживает обладания ею, как он. Ведь, обретя реликвию, он обретет вместе с ней столь великое могущество, что короли и сам папа придут к нему за благословением, и когда умрет нынешний папа Климент, Луи Бессьер получит его престол, тиару и ключи. Был бы только Грааль!