Еретик. Книга 3

Свидетельство твоего греха. Должно быть, ты больше всего мечтаешь смыть его с себя? – вновь усмехнулся внутренний голос.

«Замолчи…»

Он старался отвлечься, сосредоточить мысли хоть на чем-то, но не мог. Взгляд его замер на Люси, которая уже успела облачиться в свое платье.

– У тебя такой ошеломленный вид, – усмехнулась она, окинув его снисходительным взглядом. – Я так понимаю, тебе понравилось?

Он посмотрел на нее растерянно и почти беспомощно.

– Мне показалось, я видел Небеса…

Люси усмехнулась.

– Пожалуй, лучшая похвала от бывшего монаха, – сказала она.

Они действительно были чем-то неуловимо похожи – она и Люси Байль. Ансель поморщился.

«Так вот, что она хотела подарить мне», – мучительно подумал он. – «Вот какими представляла Небеса, и хотела разделить это со мной. А когда я отказался, она готова была отречься от всего и пойти вслед за мной, лишь бы быть рядом. Слепец! Глупец! Как я мог не понять величину ее дара? И как мог так просто отогнать ее прочь? Я ведь даже не попытался разобраться в ее намерениях, я лишь осудил».

– Люси? – обратился он, когда молодая женщина уже готова была покинуть эту комнату. Он не знал, обращается ли к распутнице, которая отчего-то решила показать ему Небеса, или к мертвой Люси Байль, но он знал, что должен это сказать: – Прости меня…

Она непонимающе изогнула бровь.

– Простить?

– Я так виноват…

– Да брось, Ансель, все…

– Я ничего тогда не понимал! Я был слеп! Прости меня…. Боже… Люси…

Бога здесь нет, – снова усмехнулся внутренний голос. – Для тебя его вообще нет. И Люси Байль тоже давно нет в живых. Ты попытался исправить то, что сделал… точнее, чего не сделал с ней, согласившись согрешить с совершенно незнакомой женщиной. Поздравляю, мой друг. Сегодня ты потерял всё.

Мучительные рыдания надавили на горло. Ансель повернулся на бок, закрыл руками лицо и громко всхлипнул.

Люси нерешительно замерла у двери.

– Так… слушай, я не понимаю, что с тобой, но это немного пугает, – нервно усмехнулась она.

– Прости меня! – продолжал стонать он, и прижатые к лицу руки заглушали его слова.

Люси еще несколько мгновений простояла так, а затем открыла дверь, выскользнула прочь и закрыла ее с другой стороны. Она совершенно не ожидала ничего подобного.

Ансель слышал, как хлопнула дверь, но ему было все равно.

Лежа на кровати, свернувшись в беззащитный клубок, он продолжал оплакивать Люси Байль, Гийома де’Кантелё и всех, кого потерял во имя веры, которая, несмотря на свою истинность, не принесла ему ничего, кроме боли. Возможно, будь у него сейчас при себе его священная книга, он со злостью швырнул бы ее в огонь, не задумываясь. Но книга уже давно была в руках Вивьена Колера. И теперь только ему предстоит поступать с нею по собственному разумению, как Ансель ему и завещал.

‡ 18 ‡

Кан, Франция.

Год 1361 от Рождества Христова

Тишину просторного зала изредка нарушало эхо приглушенных голосов прихожан. Негромкий шелест их одежд призрачным шепотом возникал то тут, то там и снова угасал. Элиза робко теснилась к стене, прислушиваясь к собственным шагам и осторожно двигаясь по боковому нефу церкви Сен-Пьер, которая привлекла ее внимание с первого дня пребывания в Кане. В этом монументальном каменном сооружении присутствовала какая-то неуловимая изящность, достигавшая тонких струн души Элизы. Это неописуемое нечто показалось ей родным и знакомым, тогда как остальной каменный город – несмотря на вызываемый трепет, – был для нее чужим.

Прибыв в Кан, Элиза не могла не оценить по достоинству мощные крепостные стены старого города и плотную застройку нового, расположенного на широком берегу реки Орн. Улицы здесь были людными и суетливыми… такими непохожими на Руан.

Элиза не представляла себе, сколько времени ей придется здесь провести, поэтому постаралась как можно подробнее изучить Кан. И город поначалу сумел завладеть всем ее вниманием.

Людей на улицах всегда было непривычно много, и далеко не все жители говорили по-французски. Англичане, переселившиеся сюда после заключения мирного договора, не сочли нужным вспоминать^[8] французский язык и предпочитали говорить на своем странном невнятном наречии.

Во время прогулок по городу Элиза заинтересованно заходила в открытые церкви, если в этот момент там не шла служба, и любовалась красотой высоких сводов, скульптурами, резными шпилями и витражными окнами. В первые дни она изучала различия во встречавшихся ей каменных зданиях, однако вскоре начала понимать, что каждое из них по-своему напоминает ей Нотр-Дам-де-Руан. Мысли о главном руанском соборе воскрешали в памяти Элизы образ Вивьена, и она невольно касалась четок, все еще обвивавших ее запястье.