Еретики Дюны

Ее гнев внезапно превратился в ужас. Шиана перестала молотить по червю. Только теперь она осознала, что плачет. Ей овладело ужасное чувство одиночества и беззащитности. Она не понимала, как попала сюда, зная только, где находится, и это стиснуло ее агонией страха.

Червь недвижимо покоился на песке.

Шиана не знала, что делать. В каждое мгновение червь мог или перевернуться и задавить ее, или зарыться в песок, оставив ее на поверхности, чтобы проглотить на досуге.

По червю вдруг прошел резкий трепет — по всей его длине, от хвоста до того места, где позади его пасти находилась Шиана. Червь пришел в движение. Он описал широкую дугу и, набирая скорость, устремился на северо-восток.

Шиана наклонилась вперед и схватилась за ведущую кромку кольцевого рубца на спине червя. Она испугалась, что в любую минуту червь скользнет в глубь песка. Что ей тогда делать? Но Шайтан не зарывался в песок. Шла минута за минутой, а он двигался через дюны все по тому же прямому пути, без всяких отклонений. Шиана постепенно обрела способность соображать. Она знала об этой езде. Жрецы Разделенного Бога запрещали это, но и писаная и Устная истории говорили, что в древности Свободные разъезжали таким способом на червях. Свободные стояли во весь рост на спине Шайтана, опираясь на тонкие шесты с крючьями на концах. Жрецы провозглашали, что это делалось до того, как Лито II разделил свое святое самосознание с Богом пустыни. Теперь не дозволялось ничего, что могло бы унизить разрозненные частички Лито II.

С изумлявшей ее скоростью червь нес Шиану к подернутым туманом очертаниям Кина. Великий город представал миражом на искаженном горизонте. Заношенное облачение Шианы хлестало по тонкой поверхности ее залатанного стилсъюта. Пальцы девочки ныли от боли, так сильно она стискивала ведущую кромку гигантского кольца.

При сменах ветра ее овевало запахами корицы, жженого кремния и озона, вырабатываемого внутренними топками червя.

Впереди нее Кин начал приобретать более ясные и четкие очертания.

«Жрецы увидят меня и рассердятся», — подумала она.

Она разглядела низкие кирпичные строения, отмечавшие первую линию кванатов, и закрытый изогнутый желоб поверхностного акведука позади них. Над строениями возвышались стены идущих террасами садов и высокие профили гигантских ветроловушек. Потом шел комплекс храма, окруженный своими собственными водяными барьерами.

Дневной переход по открытому песку меньше чем за час!

Ее родители и деревенские соседи много раз ходили в город торговать и на праздники, но Шиана лишь дважды их сопровождала. Она запомнила танцы и случившееся после них побоище. Размеры Кина наполняли ее благоговейным трепетом. Как много зданий! Как много людей! Шайтан не может причинить вреда подобному месту.

Но червь двигался прямо вперед, словно мог перебраться через кванат и акведук. Шиана смотрела на город, вздымавшийся перед ней все выше и выше. Восхищение подавило ее ужас. Шайтан не собирался останавливаться!

Червь резко стал.

Внешние тубулярные отдушины кваната были не более чем в пятидесяти метрах от распахнутой пасти. Она ощутила жаркий запах корицы от выхлопов червя, услышала глубокое рокотание внутренних топок Шайтана.

Ей стало ясно, что путешествие наконец-то завершилось. Шиана медленно разжала пальцы, отпуская кольцо. Она встала, ожидая, что в любой момент червь продолжит свое движение. Шайтан оставался недвижим. Осторожно она соскользнула со своего насеста и спрыгнула на песок. Там она задержалась. Сдвинется ли он теперь? У нее смутно брезжила мысль рвануться со всех ног ко кванату, но червь ее привораживал. Скользя по потревоженному песку, Шиана зашла червю спереди и заглянула в его устрашающую пасть. За обрамлением хрустальных зубов перекатывались взад и вперед языки пламени. Иссушающие выдохи червя обдавали ее своими запахами.

Сумасшествие первого броска с дюны на спину червя опять охватило Шиану.

— Проклятие тебе, Шайтан! — вскричала она и потрясла кулачком перед ужасающей пастью. — Что мы тебе только сделали?

Эти слова она слышала как-то от матери, та произносила их, когда был разрушен их трубный сад. Шиана ни разу не задумывалась, ни откуда это имя — Шайтан, — ни над яростью своей матери. Она была из беднейшего слоя, в самом низу ракианской сословной пирамиды, и знала это. Люди верили сначала в Шайтана, а затем уже в Шай-Хулуда. Черви — это черви и часто что-то еще намного хуже. Не было справедливости в открытой пустыне. Только опасность там таилась. Бедность и страх перед жрецами могли заставить людей уходить в грозящие смертельной опасностью дюны. Но даже тогда ими двигала гневная настойчивость, некогда направлявшая Свободных.

На этот раз, однако, Шайтан победил.

Тут до сознания Шианы дошло, что она стоит на тропе смерти. Ее мысли не до конца еще утряслись, она осознавала только, что совершила нечто сумасшедшее. Много позже, когда учение Бене Джессерит отшлифовало ее самосознание, она поняла, что тогда ее одолел ужас одиночества. Она желала, чтобы Шайтан воссоединил ее с погибшими родными.

Из-под червя донесся скрежещущий звук.

Шиана сдержала вскрик.