Еретики Дюны

Альбертус открыл и закрыл рот, ничего не сказав. Она увидела, как его затопляет принимание того, что есть.

— Ты вернешься к своим товарищам с моим предупреждением, — сказала Одраде. — Само выживание Ракиса и вашего жречества зависит только от того, как хорошо вы будете мне повиноваться. Вы не будете ни в чем нам препятствовать! Что до этих пустых измышлений против нас — Шиэна открывает нам все ваши злые замыслы!

Тогда Альбертус ее удивил! Он покачал головой и испустил глухой смешок. Одраде уже успела заметить, что многие из жрецов находят удовольствие в поражении, но она не подозревала, что они могут саркастически улыбаться даже над своими собственными неудачами.

— Я нахожу твой смех надуманным, — проговорила она.

Альбертус пожал плечами и постарался вернуть прежнее выражение своего лица, прежнюю маску. Одраде различала на нем уже несколько таких масок. Фасады. Он носил их слоями. И, глубоко под всеми этими защитными слоями — осторожный себялюбец, истинный лик которого сумела разглядеть Одраде.

«Я должна усилить его себялюбие», — подумала Одраде и резко оборвала его, когда он попытался заговорить.

— Ни слова больше! Ты будешь ждать моего возвращения из пустыни. Пока что ты мой посланник. Доставь мое послание в точности, и ты получишь награду, даже большую, чем можешь вообразить. Не сумеешь этого сделать — переживешь муки Шайтана!

Одраде наблюдала, как Альбертус поспешно покидал двор: плечи сникли, голова склонилась вперед, словно ему не терпелось преодолеть расстояние, после которого его слова станут слышны родне. Одраде подумала, что в целом это сделано хорошо: рассчитанный риск и очень опасно для нее лично. Она была уверена, что убийцы на балконах наверху ждут сигнала от Альбертуса. А теперь страх, уносимый им с собой, так же опасно заразен, как любая чума, с чем Бене Джессерит отлично знаком за тысячелетия своих манипуляций. Учение Ордена называло это «направленной истерией». И сейчас Одраде нацелила ее прямо в сердце ракианского жречества. На страх можно положиться, особенно сейчас. Жрецы покорятся. Осталось страшиться только нескольких еретиков, не боящихся заразиться страхом.

~ ~ ~

Нам известно, что на предметы нашего осязаемого чувственного опыта можно повлиять по выбору — и по сознательному выбору, и по бессознательному. Это является доказанным фактом, не требующим от нас веры в то, будто некая сила внутри нас протягивает руку и касается мироздания. Я обращаюсь к прагматическим взаимосвязям между верой и тем, что мы определяем как «реальности». Все наши суждения несут тяжелый груз древних верований, перед которым мы, Бене Джессерит, склонны быть уязвимей большинства людей. Не достаточно то, что мы осознает это и настораживаем себя против этого. Альтернативные интерпретации всегда должны удостаиваться нашего внимания.

Верховная Преподобная Мать Тараза. Довод на Совете

— То, что ты делаешь — слишком опасно, — сказал Тег. — Мне приказали защитить тебя и укрепить. Я не могу позволить этому продолжаться.

Тег и Данкан стояли в длинном, отделанном деревянными панелями, холле на входе в гимнастический зал не-глоуба. Была вторая половина дня по их условному времени, с которым они сжились. Лусилла только что удалилась в гневе после яростной перепалки.

Последнее время почти каждая встреча Данкана и Лусиллы приобретала характер битвы. В этот раз она стояла в дверях гимнастического зала, — плотная фигура, плавные формы делали ее стройнее, обоим мужчинам очевидна соблазнительность движений.

— Как долго, по-твоему, я буду ждать, чтобы выполнить то, что приказано мне?

— До тех пор, пока ты или кто-нибудь еще не скажет мне, что я…

— Таразе требуется от тебя такое, чего никто из нас, находящихся здесь, не знает! — сказала Лусилла.

Тег постарался унять накапливающуюся с обеих сторон злость:

— Пожалуйста. Разве не достаточно того, что Данкан продолжает совершенствовать свое боевое мастерство? Через несколько дней я начну нести постоянное дежурство снаружи. Мы сможем…

— Ты можешь перестать вмешиваться в мои дела, чтоб тебя! — огрызнулась Лусилла. Она повернулась всем телом и зашагала прочь.

Теперь, увидев жесткую решимость на лице Данкана, Тег почувствовал, как яростно сопротивляется его мозг — мозг ментата — вынужденному бездействию. Если бы только он мог все спокойно обдумать, все бы встало на свои места!

— Почему ты сдерживаешь дыхание, башар?