Еретики Дюны

Тараза откинулась, устраиваясь поудобнее, не отрывая взгляда от дисплея. Свет из окон, выходящих на восток, осветил лицо невысокой женщины — чуть-чуть старше Одраде — положив тени под носом и подбородком. Тараза сохранила часть красоты, благодаря которой она когда-то была самой надежной при скрещивании с трудными мужскими особями. Ее лицо — длинный овал с мягко закругляющимися щеками. Черные волосы собраны в большой тугой пучок на затылке, полностью обнажая лоб. Рот Таразы едва открывался, когда она говорила — полнейший контроль за движениями. Внимание наблюдателя все время привлекали ее глаза: повелительные и затопленные синевой. Ее лицо производило впечатление маски вежливости, из-под которой не проглянут разоблачающие истинные переживания.

Одраде знала, когда Верховная Мать принимает такую позу: вскоре Тараза забормочет себе под нос. Ну, точно, именно, как Одраде и ожидала, Тараза что-то забормотала про себя.

Верховная Мать размышляла, следя за выдающим информацию дисплеем с огромным вниманием. Многие дела занимали ее мысли.

Это успокаивало Одраде. Тараза не верит, что существует некая благотворная сила, руководящая человечеством. Защитная Миссионерия и Намерения Ордена — вот что хоть как-то ценно в мире Таразы. Все, служащее этим целям, даже происки давно умершего Тирана, должно почитаться благом. Все остальное — зло. Чужеродные вторжения из Рассеяния — особенно эти возвращающиеся потомки Рыбословш, называющие себя Преподобными Черницами — никак не заслуживают доверия. Собственная паства Таразы, и даже противостоящие ей в Совете, это, в конечном итоге, Бене Джессерит — единственное, чему можно доверять.

Так и не поднимая глаз, Тараза проговорила:

— Ты знаешь, что если сравнивать тысячелетия, предшествующие Тирану, с прошедшими после его смерти, то уменьшение крупных конфликтов феноменально. Со времени Тирана их число стало меньше, чем два процента от того, что было прежде.

— Насколько мне известно, — ответила Одраде.

Тараза метнула на нее короткий взгляд и сразу опустила глаза.

— Что?

— Невозможно получить сведения, сколько войн велось за пределами нашего обитания. Есть ли у тебя статистика от людей Рассеяния?

— Конечно нет!

— Ты говоришь о том, что именно Лито укротил нас, — сказала Одраде.

— Если тебе этого хочется, пусть будет так.

Тараза отметила что-то, увиденное на дисплее.

— Следует ли приписать это заслугам нашего любимого башара Майлза Тега? — спросила Одраде. — Или его талантливым предшественникам?

— Этих людей выбирали мы, — сказала Тараза.

— Не понимаю, уместна ли сейчас дискуссия по военным вопросам, — сказала Одраде. — Что она имеет общего с нашей нынешней проблемой?

— Есть кое-кто, полагающий, что мы можем вляпаться в скверную историю и впадем в состояние хуже, чем было до Тирана…

— Да ну? — Одраде поджала губы.

— Некоторые отряды возвращающихся Затерянных продают оружие всякому, кто хочет или может купить.

— Какое именно оружие? — спросила Одраде.

— Современное оружие стекается на Гамму, и почти нет сомнений, что тлейлаксанцы накапливают некоторые самые опасные вооружения.

Тараза откинулась назад и потерла виски. Она заговорила тихим, почти задумчивым голосом.

— Мы считаем, что принимаем решение величайшего значения и исходим из высочайших принципов.

Одраде и раньше это знала. Она сказала:

— Верховная Мать сомневается в правоте Бене Джессерит?

— Сомневаюсь? О, нет. Но я действительно испытываю разочарование. Мы работали изо всех сил ради этих высокоутонченных целей, а что получаем в итоге? Обнаруживается, что многое, чему мы посвятили наши жизни, проистекает из ничтожных предпосылок: жажды личных удобств или благополучия, не имеющих ничего общего с нашими высокими идеалами. Что действительно поставлено на карту — соглашение всех Способных принимать решения для пользы всего человечества.

— Я слышала, ты называешь это политической необходимостью, — заметила Одраде.

Тараза заговорила, взяв себя под жесткий контроль и опять перенеся при этом взгляд на дисплей.

— Если мы станем основывать наши суждения не на созданной жесткой системе, то это верный путь к исчезновению Бене Джессерит.

— Ты не найдешь ничтожных решений в моей биографии, — сказала Одраде.

— Я ищу источники слабостей, изъянов.

— Их ты тоже не найдешь.

Тараза скрыла улыбку. Она узнала, поняла это эксцентричное замечание: способ Одраде подпускать шпильки Верховной Матери. Одраде была очень хороша, когда, нетерпеливая на вид, на самом деле погружалась в поток терпения, не поторапливая время.

Когда Тараза не клюнула на эту наживку, Одраде вернулась к своему спокойному ожиданию — легкое дыхание, уравновешенный ум. Терпение втекало в нее без усилия над собой. Орден давным-давно научил ее, как разделять прошлое и настоящее на одновременные потоки. Созерцая все окружающее, она в то же время способна была выхватывать крохи прошлого и жить ими, словно прошлое и настоящее накладывались на один экран.