Еретики Дюны

— Есть одна женщина, очень похожая на меня и говорящая моим голосом. Я подготовлена по ее образу. Могу я узнать, кто она?

— Нет.

Луцилла промолчала. Она не ожидала откровенности, но многие не раз отмечали удивительное сходство Луциллы со Старшей Матерью Охранительницей Дарви Одраде. Несколько раз Луцилла слышала, как ей вслед говорили: «Вылитая Одраде в молодости». Обе — Луцилла и Одраде — происходили от Атрейдесов, в их генетической линии были возвратные скрещивания с потомками Сионы. Эти гены не были монопольной собственностью Говорящих Рыб! Однако память других, заключенная в сознании Преподобной Матери, при всей своей линейной избирательности и ограниченности женскими образами, давала все же важный ключ к пониманию громадных очертаний проекта гхола. Луцилла, которая в своем опыте опиралась на маску Джессики, заложенную в генетический материал Общины около пяти тысяч лет назад, теперь ощутила страх перед этим источником. Во всем чувствовался знакомый до боли паттерн. Луцилла ощутила такую обреченность, что стала машинально читать Литанию против страха, которой ее научили при первом посвящении в ритуалы Общины Сестер.

«Я не должна бояться. Страх — убийца разума. Страх — это маленькая смерть, несущая с собой полное отупение. Я встречу свой страх лицом к лицу. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. И когда он пройдет, я обращу свой внутренний взор на его путь. Там, где прошел страх, не остается ничего. Остаюсь только я».

К Луцилле вновь вернулось спокойствие.

Почувствовав это, Швандью позволила себе немного расслабиться. Луцилла не была тупицей, особой Преподобной Матерью, с пустым титулом и лишенной способности действовать, не приводя в замешательство Сестер. Луцилла была настоящей, от нее трудно было скрыть реакцию, даже если это реакция другой Преподобной Матери. Что ж, очень хорошо, пусть она знает все о противодействии Швандью этому идиотскому и опасному проекту!

— Я не думаю, что их гхола доживет до поездки на Ракис, — сказала Швандью.

Луцилла сделала вид, что пропустила эти слова мимо ушей.

— Расскажи мне о его друзьях, — попросила она.

— У него нет друзей, только учителя.

— Когда я познакомлюсь с ними? — Она задержала взгляд на Патрине, который стоял с ружьем на изготовку, опершись на низкий столбик парапета противоположной крыши. Внезапно потрясенная Луцилла поняла, что Патрин внимательно наблюдает за ней. Патрин — вестник башара! Швандью несомненно все видела и понимала. Мы следим за ним!

— Полагаю, что прежде всего ты хотела бы познакомиться с Майлсом Тегом, — сказала Швандью.

— И не только с ним.

— Может быть, тебе стоит сначала наладить контакт с самим гхола?

— У меня уже есть с ним контакт. — Луцилла кивнула в сторону мальчика, который снова неподвижно стоял посреди замкнутого дворика и внимательно смотрел на женщин. — Он умеет думать.

— Я могу полагаться только на доклады других, — сказала Швандью, — но на их основании я подозреваю, что этот является самым мыслящим из всей серии.

Луцилла с трудом подавила дрожь, которая охватила ее от той готовности к насилию, которая просквозила в словах старухи. В них не было даже намека на то, что мальчик внизу принадлежит к роду человеческому.

Пока Луцилла размышляла, на небо, как и обычно в этот час, набежали тучи. Над Убежищем задул холодный ветер, взметая вихри на внутреннем дворе. Мальчик отвернулся и принялся бегать по траве, стараясь движениями сохранить тепло.

— Куда он уходит, чтобы побыть одному? — спросила Луцилла.

— По большей части в свою комнату. Несколько раз он пытался бежать, но мы убедили его в бесплодности попыток.

— Должно быть, он ненавидит нас всей душой.

— Я в этом уверена.

— Я должна немедленно положить этому конец.

— Естественно, импринтер никогда не должен сомневаться в своих способностях преодолеть ненависть.

— Я много думала о Геазе, — Луцилла понимающе посмотрела на Швандью, — и нахожу достойным удивления, что вы позволили ей допустить такую ошибку.

— Я никогда не вмешиваюсь в естественный процесс обучения гхола. Если кто-то из учителей оказывает ему особое внимание, то это не моя проблема.

— Привлекательный ребенок, — сказала Луцилла.

Они еще некоторое время постояли у парапета, наблюдая за тренировочной игрой гхола Дункана Айдахо. Обе Преподобные Матери думали о Геазе, одной из первых учительниц, прибывших сюда для осуществления проекта гхола. Отношение Швандью не отличалось особой сложностью: Миссия Геазы была обречена на неудачу. Луцилла же думала иначе: Швандью и Геаза сильно усложнили мою задачу. Ни одна из женщин ни единым жестом не выдала этих мыслей, которые подтверждали их верность своим взглядам.