Еретики, или люди, опередившие время

Еретики, или люди, опередившие время

Вступление

События, о которых пойдет речь в этом небольшом исследовании, были такими же яркими и горячими, как и те костры, на которые в начале XVI века суждено было взойти их главным участникам. Эти события могли бы предварить западную Реформацию и даже скорректировать ее курс (каким бы громким ни казалось это утверждение), но вместо этого завершились трагедией царской семьи, интеллигенции и множества простых людей, внезапно вырвавшихся из эпохи средневековья прямо в новое время, но смертью своею ознаменовавших прочное утверждение России на средневековых стезях.

Это было время, когда от феодальной, княжеской раздробленности Россия переходила в неведомую ей эпоху, и то, каковой этой эпохе предстояло быть, зависело не только от тех или иных законов развития общества, но и от множества других, неподвластных никаким законам обстоятельств. И одним из таких обстоятельств, в данном случае решающих, была религия, разница в убеждениях, в христианских ценностях. Новое противостояло старому. Новое — это вера в свободу каждого человека самому избирать для себя, во что ему верить, а во что не верить; это установка, ставившая под сомнение разноперое патриотическое наследие Церкви, которым та манипулировала, как ей вздумается. Новое — это хорошо забытое старое, возврат к библейскому авторитету, возврат к самим источника («ad fontes», как провозгласили западные гуманисты) христианской веры — библейским писаниям. Старое — это желание полностью закрепостить человека, сделать его рабом авторитарной системы, бряцающей, как оружием, своей стариной и, как должно было из этого следовать, непогрешимостью. Я не говорю здесь о конкретных конфессиях, потому что, во–первых, в ту пору и понятия такого не существовало, а во–вторых, потому что означенное нами противостояние слишком глубоко, чтобы его можно было очертить контурами конфессиональной принадлежности. Оно всепроникающе, и лишь в качестве грубоватого обобщения можно иногда заявлять, что одна конфессия является олицетворением таких–то взглядов, а другая — иных.