Эргоном: Белая кость, голубая кровь (СИ)

— Я уже сказал, что ничего не знаю! С какой стати вы вообще решили, что я состою в каком-то заговоре? В чём его суть? Какова цель?

Я покачал головой.

— Даже сейчас пытаетесь выяснить, что мне известно? Не выйдет, Ваша Светлость. Колитесь или отправитесь в подвал! По частям — на корм гулям.

Граф разразился ругательствами. Вот уж не думал, что он способен на такие цветастые обороты.

Повинуясь моему мысленному приказу, сеть вплотную приблизилась к Огарёву. Он вскрикнул, когда кое-где нити коснулись его.

— Одумайтесь! — прошипел он, глядя на меня в ужасе.

На миг я подумал: вдруг он, и правда, ни при чём? Но нет, всё указывало на то, что я прав.

Сеть сжалась, прожигая одежду и плоть. Запахло палёным. Граф дико заорал.

— Ещё не поздно! — сказал я, подавшись вперёд. — Где лицедей?!

— Будь ты проклят, поганый ублюдок!

— Я не ублюдок. У меня прекрасная родословная. Последний шанс! Ну!

— Ладно! Чёрт! Остановись, я всё скажу!

Я ослабил нити. Огарёв снова разразился матерщиной. Его раны были неглубоки, но обильно сочились кровью. Надо было подстелить целлофан, конечно.

— Не дёргайтесь, — сказал я. — А то испачкаете мне ковры. Итак, кем сейчас является аль-гуль? Быстро!

— Стой! Не надо! Лицедей выдаёт себя за… Проклятье, меня это погубит!

— Я тебя щас нашинкую, если немедленно не скажешь, где сраный аль-гуль! — гаркнул я, видя, что Огарёву требуется последний стимул, чтобы пересилить себя.

Алая сеть недвусмысленно дёрнулась.

— Демидов! — поспешно крикнул граф, сжавшись на кресле. — Степан Демидов!

— Кто это?! Ну!

— Сын… младший сын начальника дворцовой охраны.

— Где он сейчас?

— В интернате. Учится на военного пилота. Отец навещает его дважды в месяц. По субботам.

Я мысленно прикинул, сколько осталось до ближайшего уик-энда.

— То есть, через пять дней начальник дворцовой охраны приедет в интернат повидаться с сыном?

— Да! И лицедей займёт его место!

— А куда денет лишнее тело?

— Откуда мне знать?! Это меня не касается!

— Ладно, будем считать, что вы спасли себе жизнь. По крайней мере, на время. Отныне вашу судьбу будет решать Его Величество.

Я направился к телевизору.

— Никто вам не поверит, — успокаиваясь, проговорил Огарёв. — С какой стати? Член Тайной канцелярии и вдруг заговорщик? Бред!

— К вашему сожалению, я подумал об этом. И поэтому сделал запись.

Вытащив из магнитофона кассету, я показал её графу.

— Вы снимали меня?! — напрягся он.

— Разумеется. Мне ведь нужны доказательства. Как вы сами сказали, не так легко поверить в то, что член Тайной канцелярии… — я как раз убирал обе кассеты — с записью допроса аль-гуля и сегодняшнюю — в сейф, когда Огарёв издал отчаянный вопль и вдруг покрылся светящимся едко-зелёным облаком. Алая сеть сжалась, но граф вкинул в технику достаточно энергии, чтобы противостоять ей. Пока шла борьба двух техник, я захлопнул дверцу сейфа. А затем сеть лопнула, во все стороны полетели ошмётки зелёного облака, и Огарёв спрыгнул с кресла, быстро кастуя новую технику. Вокруг него образовались извивающиеся щупальца. Часть приподняла его над полом, а часть устремилась ко мне с явным намерением схватить.

Попятившись, я призвал демонического рыцаря. Красный воин взмахнул мечом, отсекая ближайшие щупальца, но их место тут же заняли новые.

— Надо было сразу убивать, щенок! — торжествующе выкрикнул из середины зелёной клубящейся туши, поднявшейся к потолку, Огарёв. — А теперь посмотрим, кто кого!

Из облака показалась уродливая голова призрачного кракена, раскрылась полная кривых зубов пасть, и тварь ринулась на меня сверху вниз, попутно оплетая красного рыцаря половиной щупалец, чтобы обездвижить.

Глава 12