Эриангум

Сеиджи и Акира добираются до города за каких-то три часа. На транспорт не сядешь у них ни денег нет, ни кюар кодов, потому монахи шли пешком. Знакомый район, знакомые люди и их обычный двор. Звонят в домофон – нет ответа. Возможно тот выключен, либо они не дома. Но ничего, можно подождать до вечера, как раз еды приготовят им всём. Акира стащила с кухни немного продуктов и положила их в дорожную сумку когда те отправлялись в путь. Поднимаемся на третий этаж, дверь закрыта. Открываем ключом и проходим внутрь. Там темно и пыльно, словно в помещении не убирались месяц. Тут тихо, будто никого нет.

Окликая родителей никто не отозвался. Вполне логично если они на работе. На всякий случай проверяют всё помещения, ванная, туалет ,кухня, старая комната

Сеиджи. Там их нет. Остаётся только комната родителей. Почему-то сейчас у Сеиджи сердце бьётся чуть быстрее. Акира почему-то тоже волнуется, словно предчувствуя что что-то не так.

Взявшись за руки они одновременно открывают дверь, с замиранием сердца смотря в помещение…

Перед ними на кровати лежат два тела родителей, сжимающих что-то в руках. Зрачки мгновенно сузились, а сердце на секунду замерло. Акира не на шутку испугалась сама. Сеиджи в панике подходит к родителям и смотрит в их безжизненные лица. Трупы. Тела холодные, частично разложившиеся и уже воняют. Они покрыты сиреневыми пятнами оба. Те держутся за руки и сжимают клочок бумаги, словно самое ценное сокровище.

– М.. мама… Пп… папа… – тихо зовёт их Сеиджи отказываясь принимать то что видит… Его любимые родители умерли от

Эриангума…

Сейчас на глазах парня наворачиваются слезы, ему хочется рыдать. Акира подходит сзади и кладёт руку ему на плечо.

Она рядом. Сеиджи может плакать, Акира поддержит и всегда будет рядом.

От поддержки близкого человека становиться тепло на душе, и на волю вырывается громкий, оглушительно громкий крик, переходящий в плач.

Сеиджи держит родителей за уже посиневшие руки, целует разлагающуюся плоть смотря в их уже давно не живые лица. Взгляд переходит на бумажку, которую оба держали. Это оказалась предсмертная записка.

"Сеиджи, ты у нас отличный мальчик, мы гордимся тобой.

Рости, живи дальше, а мы с отцом будем наблюдать за тобой с небес. С тобой всегда будем мы, Акира и твои друзья. Надеемся, что твоя жизнь будет счастливой.

А мы что? Прости стариков своих, утаили от тебя то что приболели, а потом как завертелось а болезнь то не простая была, а опасная. Мы с нетерпением ждали каждого твоего письма и всегда отвечали. Если мы перестали отвечать, знай, это не по твоей вине, мы тебя любим! Прощай, сын наш! "– примерно следующее гласило письмо, которое держали родители.

Сеиджи сжимал эту записку прижимая кулак к груди ревел у ног трупов, сидя на полу, а Акира сидела рядом обнимая, как бы показывая, что Сеиджи не один…

…

Мей приходит письмо о том что её родители и сестра мертвы.

На деньги которые те копили Майе на институт проводят похороны. На них Мей, Акира Сеиджи и Тору с Наоки были приглашены. Поминки были скромные, все-таки денег было не много, потому Мей и позвала только самых близких. Пришел парень сестры, несколько знакомых родителей. Всё в чёрном траурном одеянии молчали и смотрели как три гроба закапывают под землю. После всё благоразумно оставили Мей одну на кладбище.

На следующий день провели похороны уже родителей Сеиджи, ведь оставлять разлагающиеся тела в квартире не самая лучшая идея. На их похоронах плакал синеволосый, а рядом с ним в поддержку как и тогда стояла Акира. Остальные благоразумно оставили их одних.

…

За одним несчастьем случалось другое. Эриангум затронул и главных героев.

После поставленных прививок заболел Наоки.

Было раннее утро, Наоки встал чуть позже чем Тору, ведь старший готовил им еду на день вперёд прямо перед работой. Младший встал с кровати, пошёл умываться. Зубная паста почему-то не была столь же освежающей на вкус как и обычно, что чуть смутило парня. Однако когда работаешь целую неделю и вновь встаёшь чтобы идти работать, никакой свежести зубной пасты Колгейт не хватит чтоб освежить твоё утро.

Но что было по настоящему странно что любимые блинчики Наоки, с ароматным черничным вареньем совсем не пахли! Наоки насторожился и поздоровавшись с Тору сёл кушать.

– Ну точно! – откусив блинчик ,воскликнул парень.

– Что точно? Что-то случилось, Наоки? – спросил взволнованный Тору.

Парень напротив до жевал блин и не объясняя ничего выпалил:

– Тору, прости, но я временно должен по жить один!

Тору аж ахнул от непонимания.

«Почему пожить один!? Что случилось сегодня такого что он сделал не так что Наоки вдруг вот так уходит ни с того ни с сего!? И к тому такая официальность, Наоки только на работе зовёт его по имени. Мысли стали бить по его сердечку потоком, и самое сложное было понять, что случилось.

– Да что в конце концов происходит!? – как-то слишком серьёзно и сердито спросил Тору.

– Прости… просто, так надо. -отвёл глаза Наоки.

– Может ты мне объяснишь? – серьёзно. И уже мягче добавил – Наоки, что я сделал не так, почему ты хочешь уйти?