Эрикс

— Не совсем так, — сказал Рахман несколько отчужденно. — Если вы внимательно прочтете контракт, то убедитесь, что вы участвуете в продаже артефакта только в том случае, если мы решаем его продать. Но решение принадлежит нам одним.

Да, в контракте значилось именно так. Но кто бы подумал, что они не станут продавать?

Я понял, насколько мудр был этот ход Рахмана (то есть с его точки зрения), примерно год спустя, когда ЦРУ в сотрудничестве с индонезийскими властями застукало его на международных перевозках наркотиков, но он отделался только штрафом.

Мыс Гомесом подчинились и доставили Эрикса в «Майкрософт» в Сиэтле, крупнейшую частную лабораторию такого рода в США. Мы рассказали им про двигатель, указав, что эта штука, если наши выводы верны, действительно на него воздействовала.

* * *

Ребятишки в белых халатах в «Майкрософт» экспериментировали с этой штуковиной до потемнения в глазах и с каждыми новыми результатами приходили во все больший раж. И они созвали на конференцию крупнейших университетских умников со всего мира, и «Майкрософт» с радостью ее курировала, потому что такая реклама им и не снилась, а кроме того, правительство вскоре начало их финансировать.

Мы с Гомесом оказались лишними. Они получили наш отчет, и ничего больше никому от нас не требовалось. Индонезийская группа с полетами в космос покончила. Пришло время поджать хвосты, и у них хватало других дел. Впрочем, они выдали нам вполне приличные премиальные. А я уже вел переговоры с новыми спонсорами о новом кораблике и более выгодных условиях. Наших общих денег как раз должно было хватить, чтобы провернуть эту сделку.

И тут Гомес погиб в автокатастрофе в Гэллапе в Нью-Мексико — нашел место! Наследниками были признаны его родственники, и я оказался по уши в юридическом дерьме. Суд не признал, что Гомес устно завещал свою долю мне. Я потратил целое состояние на адвокатов, только все напрасно. В результате половина того, что должно было стать нашим первоначальным капиталом, отошла какому-то дяде, проживающему в мексиканском городе Оахаке. Гомес при жизни никогда его в глаза не видел.

Так что я очутился в одиночестве и в том, что называется стесненными обстоятельствами. Мне удалось заключить контракт с южноафриканскими торговцами алмазами, и я опять отправился на новом космолете «Уитуотерстренд» на Алькемар. Вот тогда Стеббинс, представитель компании, которого мне навязали южноафриканцы, и погиб при обвале в пещере, а вину свалили на меня. Что ни в какие ворота не лезло. Я сидел в космолете, раскладывал пасьянс, когда он самовольно отправился в пещеру, уж конечно, решив найти что-нибудь для себя. Однако в Иоганнесбурге против меня состряпали обвинение в халатности, и я лишился прав на вождение космолетов.

Вот так я опять остался с носом, и уже никто больше не хотел меня нанимать — ни для чего. Вот потому-то меня не оказалось под рукой, когда белые халаты сделали самые главные открытия относительно Эрикса. Я как раз отбывал шесть месяцев в Луна-сити за приписанную мне растрату. Вот мне и хватало моих забот, когда в Сорбонне Гильо, работая с Новым Розеттским камнем Клейтона, сумел сделать перевод надписи на ткани из-под Эрикса. И тут же постановлением суда ему было запрещено публиковать свои результаты, пока ребята из «Майкрософт» искали подтверждение. На Земле про это слышали все (кроме тебя, моя обворожительная Джули, размечтавшаяся о выгодных аферах).

Меня выпустили досрочно за примерное поведение, и я некоторое время болтался в Луна-сити, моя посуду в ресторанах. Моя карьера космолетчика, казалось, завершилась навсегда. Ни прав, ни желающих меня нанять, даже будь у меня права.

Но хорошему человеку удержу нет. Смена администрации на Луне открыла мне возможность вернуть себе права, ограниченные пределами внутренней части Солнечной системы. Устроил это мой тогдашний наниматель Эдгар Дуарте, владелец «Лунных туров», который решил использовать мою славу — ну, ладно, пусть сомнительную известность — для рекламы своего турбюро. Вот я и получил работу: возить туристов на дневные экскурсии до астероидов — унизительнейшее падение для первооткрывателя Эрикса.

Впрочем, я принял это с полным хладнокровием, так как давно убедился, что фортуна — последняя шлюшка, да и сама жизнь — порядочный бардак. Я человек не религиозный. Совсем нет. Уж если я во что-то и верю, так в то (вместе вроде бы с гностиками), что Сатана одержал победу над Богом, а не наоборот. И князь тьмы правит миром жестоко и губительно в полном соответствии со своей природой. Я знал, что нам нечего ждать, кроме случайностей и невезения во Вселенной, где все подтасовано против нас, и даже играющее нами божество нас ненавидит.

Однако, раз все подчинено случаю, время от времени происходит и что-нибудь хорошее, и тут вроде бы подфартило мне. Я возил своих туристов на дурацкие астероиды, спал в ночлежке, так как Дуарте платил мне гроши, не знал, куда деваться от скуки, и вот однажды получил письмо с Земли.