Эринеры Гипноса

К тому же в путешествии дозволялось сократить количество читаемых сур и телодвижений. Грехом это не считалось.

Он взглянул в зеркало, увидел слегка озадаченные лица гостей из Полиса. Похоже, им еще не доводилось наблюдать подобных действий. Руф поймал взгляд девушки. Она вопросительно приподняла брови, а он не нашел ничего лучшего, как подмигнуть ей. Эрис не сдержала улыбку, тронула за плечо спутника, сказала ему что-то на ухо. И Руфу захотелось вдруг, чтобы фильтры засорились снова. Вездеход остановился бы, и он смог еще поговорить с этими людьми. Или просто постоять рядом.

«Притяжение крови» – как сказал бы дед. Ему повезло – он встретил белую женщину, такую же как сам. Отцу тоже удалось жениться на своей. Руф же все чаще понимал, что останется один. Местные девчонки вызывали лишь единственное желание – держаться подальше. Капризные и одновременно агрессивные, они требовали заботы, денег, вкусной еды, как избалованные дети, но в то же время нуждались в жесткой руке. Впрочем, и сам Руф оставался для них белым чужаком, хоть родился в Александрии и провел здесь всю жизнь.

И он не жалел о своем решении, до сегодняшнего дня.

…Радио давно замолчало, трансляция сменилась привычным треском.

Справа от дороги вынырнули очередные развалины. Они были похожи на стариков с лысыми головами, провалившимися беззубыми ртами и полуослепшими глазами. Бессмысленно таращились на проезжавших мимо и уныло свистели им вслед сухим ветром.

Руф протянул руку, чтобы попытаться поймать волну, сквозь шум наткнулся на невнятную, едва слышную слащавую музыку, на миг отвлекся от дороги… А когда снова поднял взгляд, спокойствие пустыни разбилось. Два небольших, но мощных вездехода вылетели навстречу, выбрасывая из-под широких рифленых колес струи песка, встали боком, перекрывая путь. На гребень бархана справа взобрался ревущий двигателем багги[6].

Руф крутанул руль, уходя от столкновения с препятствием, слетая с дороги. И багги на полной скорости саданул в борт. Тяжелый автобус повело, потащило к камням. Ремень впился в грудь. Мужчину, сидящего на откидном сиденье у входа, швырнуло вперед. Он с кратким воплем врезался в перегородку и свалился в проход.

В салоне заголосили. Испуганно зарыдали дети. Слева грохотнуло сухо и коротко. Руф утопил в пол педаль тормоза, успел заметить, как быстро пригнулись Севр и Эрис, закрывая головы руками. На их согнутые спины хлынула лавина осколков из лопнувших окон. Сидящие перед ними не успели – мелкие жалящие обломки ударили в лицо мужчине, высекая из кожи красные брызги. А женщина, ехавшая с ним, завалилась набок, белый платок на ее виске залился красным.

Самая мирная и спокойная из всех трасс превращалась в зону боевых действий.

Автобус ткнулся носом в песок и наконец остановился. Руф сунул руку под сиденье, вытащил тяжелый разводной ключ, смехотворное оружие рядом с автоматом, но дохнуть как баран он не собирался.

Загремели разрозненные выстрелы, однако теперь стреляли не по вездеходу, а в воздух, желая припугнуть.

Вопли, крики, стоны, плач в салоне после этого только усилились. Вооруженные люди из перекрывших дорогу вездеходов уже бежали к автобусу.

Руф кинул взгляд назад. Эрис, прижимая к уху коммуникатор, что-то быстро говорила в него. Наверняка сообщала на свою базу о нападении.

Умница.

Значит, шанс есть.

Дверь кабины распахнулась. Человек в черно-красном платке-шемаге, повязанном на лицо, вскочил на подножку. Глаза у него были бешеные, налитые кровью. Дуло автомата уставилось Руфу в грудь.

– Вылезай! Приехал!

Руф сжал зубы, ключ сам дернулся в опущенной руке. Но он не ударил. Заставил себя разжать пальцы. Жизнь в Александрии научила – не сопротивляться, сделать вид, что подчиняешься. А потом действовать по обстоятельствам.

Ждать, когда он пошевелится, не стали.

Железные лапищи вцепились в плечи, потащили, выдирая из-за руля, удар прикладом в живот принудил согнуться, ловя ускользающий воздух. Следующий пинок бросил на колени. К затылку прижалась горячая сталь, но выстрела не последовало. Резкий гортанный окрик приказал убрать оружие.

Руф поднял голову.

Ревя мотором, из укрытия выехал транспортер с закрытым кузовом, тяжело ухнув, остановился рядом с багги.

Шестеро нападавших сгоняли пассажиров, словно покорных овец, в сторону от автобуса. Женщин отдельно, мужчин отдельно. Двое споро поливали многострадальный вездеход бензином из канистр.

Захватчики работали спокойно, деловито, быстро. Нападение не ради легкой наживы. Никого не интересовала ни старая машина, ни жалкий скарб наемных работников.

Руф едва не вывернул шею, пытаясь увидеть иностранцев.

Севра выволокли из автобуса. Левая рука висит плетью, на рубашке кровь, лицо разбито.

«Он не должен сопротивляться», – подумал водитель с отчаянием.

«Их не должны учить сопротивляться. У них мирный город. Не с кем драться».

Инженера бросили на землю, где ему лучше было оставаться неподвижным. Но тот начал вставать, явно не зная этих простых и понятных местным правил.

«Лежи!» – мысленно приказал ему водитель.

«Не вставай!»