Эринеры Гипноса

Предположительно тридцать пять лет. В базах данных не значится. Местожительства неизвестно. Дальше следовал полный генетический код. Если бы сохранились биоматериалы Севра, можно было провести сравнительный анализ и выяснить точно, является ли этот человек сыном пропавшего инженера.

Человек-призрак. Появился из ниоткуда, убил, и ушел в ничто.

– Это он, – прозвучал хриплый голос Руфа. – Одно лицо с Севром.

– Уверен? – спросила Талия, копируя информацию в свою базу данных.

– Абсолютно.

Впрочем, возник он не из пустоты. Порождение Александрии. Совершенная оболочка с искаженной, изломанной внутренней сутью.

Ее размышления прервал звонок коммуникатора.

– Прошу прощения, – сказала она Руфу и отошла к служебной лестнице, притаившейся в тени за колонной.

– Закончила? – в голосе Тайгера звучал плохо скрытый азарт.

– Такое чувство, что ты следишь за мной, – улыбнулась харита.

– Присматриваю, – деликатно уточнил он, – и, пока ты не приняла никаких серьезных решений, хочу сказать еще кое-что. Во время своего последнего погружения Аметил столкнулся с дэймосом, старым и больным, по счастью. Его имя Лонгин Сотер.

– Сотер?

– Да, один из потомков правителей Александрии. Он умер на глазах Мэтта, и тот успел разглядеть тени его жертв. Это – одна из последних. Никого не напоминает?

Талия посмотрела на экран своего многофункционального коммуникатора. Там открылось изображение. Искусно выполненный рисунок передавал не только основные черты, но и настроение. Боль и несломленная воля. Мужчина в изодранной одежде, покрытой кровью, рука перебита, вместо глаз – две мишени.

– Это Севр, – услышала Талия за спиной голос Руфа, но не обернулась.

– Дэймос жил в Александрии и там же умер? – спросила Талия.

– Да.

– И теперь Аметил стремится в земли Птолемея?

– Не говорит об этом прямо, но он одержим идеей найти ответы на свои вопросы. Я планирую удовлетворить это стремление.

– Надеюсь, ты не позволишь ехать с ним ученице. Ей там совершенно нечего делать.

– Безусловно.

– А что насчет моей просьбы? Ты обещал подумать над ней.

– Я подумал.

Его голос умолк. Вызов прервался.

Харита подняла взгляд. Плутон задвигал обратно ящик с мертвым телом. Руф стоял рядом.

– Кто хочет ехать в Александрию? – спросил он, и недоверчивый прищур вернулся на его лицо.

– Его зовут Аметил. – Талия помедлила и добавила: – Он поможет тебе в твоих поисках. И, думаю, гораздо лучше, чем я.

Глава 6 Вес воды

Он поднимался из сна, точно ныряльщик-фридайвер с глубины. Колоссальная масса воды давила на каждую клетку тела, растворяла проникающий сквозь толщу тусклый солнечный свет, жгла холодом бездны через гидрокостюм.

Кислород в легких заканчивался, и Трои уже перестал их чувствовать. В груди нарастало онемение, границы зрения заливало мраком – так, что виднелась лишь узкая щель, замочная скважина, да и то ненадежная, подрагивающая и вот-вот грозящая исчезнуть вместе с последними крупицами сознания, которое пытался удержать агонизирующий от недостатка кислорода мозг.

Время, чтобы подняться до начала «самбы» – потери моторного контроля над телом из-за гипоксии мозга, – все еще оставалось, но сокращалось с каждой четвертью секунды. Трои знал, что тьма – означает смерть. Он «погаснет», и глубинное течение унесет его далеко-далеко, в сердце океана, где человеческое тело не найдут и за целую вечность. Стараясь сохранять спокойствие, ныряльщик продолжал мерно работать ластами, держась правой рукой за путеводный трос, уносящийся высоко вверх, туда, где серебрился и дрожал потолок водной поверхности.

Здесь был еще кто-то. Этот некто не давал обнаружить себя, перемещался слишком быстро, под ним, скрываясь в толще воды, наблюдая, но Трои чувствовал вибрации моря, когда незнакомец подплывал достаточно близко. Иногда, словно играя, он дергал трос, отчего тот дрожал, точно переохладившийся пловец, и в эти мгновения ныряльщику казалось, что единственная ниточка, связывающая его с миром, полным воздуха и тепла, оборвется в любую секунду.

А быть может, и не казалось. Он слышал это от другого ныряльщика. Шепотом сквозь гул, забивающий уши, злорадной насмешкой и угрозой. Агонизирующему мозгу представлялись мрачные картины и слова, которых не было. Сознание Троя постепенно угасало среди хоровода океанид, нереид и гиппокампусов, поднявшихся со дна, не желающих отпускать человека наверх.

Он разобрал слова второго пловца, тот приказывал ему сделать нечто неправильное, и Трои, удивленный этим, не сдержался и сделал вдох. Глубокий и сильный, так, что вода заполнила его бронхи и легкие, точно жидкое золото.

Последнее, что услышал ныряльщик – тихий смех.

В следующее мгновение он проснулся. Воздух насыщал горящие легкие, словно он и вправду тонул на глубине, а не спал. Сердце стучало как бешеное. Сквозь этот стук и шум крови в ушах Трои не сразу расслышал мелодичное гудение ручного терминала.

Будильник трезвонил уже несколько минут, и он отключил его, с трудом перебарывая апатию.

– Свет.