Эринеры Гипноса

– Ты реально надеешься выбраться? – спросил я, пристегиваясь, чтобы в случае чего не вылететь головой вперед через лобовое стекло.

– Теперь – да.

Над домами поплыло облако черного дыма. Машину мотало на неровной дороге, подбрасывало на камнях, наваленных в колеях.

– Рынок жгут, – процедил Руф сквозь зубы и ударил по тормозам, едва не въехав в бок потрепанного грузовика, выползающего из переулка.

Ремень безопасности врезался мне в грудь. Из открытого окна в нашу сторону высыпался поток брани, но Руф лишь прибавил газу, вновь бросая «фалькон» вперед.

– У ихаггарегов сегодня праздник. Был, – произнес он как ни в чем не бывало спустя секунду.

– День, когда великая правительница Тин Хинан пересекла пустыню и пришла в эти земли? – отозвался я, вспомнив историю.

– Да. Неподалеку от рынка Алзухур устраивают гонки на верблюдах, баранов режут… Отличный повод, чтобы перебить противников, собравшихся вместе. Но у них всегда так: сначала два племени бросаются друг на друга, затем они объединяются против белых.

Улица стала шире, запах дыма ощутимее. На веревке, натянутой между двух крыш, словно сушащееся белье висели два трупа с распоротыми животами. Их синие платки – тагельмусты были размотаны, чтобы открыть изуродованные лица с отрезанными носами и выколотыми глазами. Посмертное оскорбление. А может, и не посмертное.

– А ведь мы могли висеть на их месте. – Руф прибавил газу, пролетая этот участок разбитой дороги на предельной скорости, и снова свернул в паутину улочек.

– Могли. Но не висим.

Попетляв немного, машина выбралась на относительно широкую трассу. Здесь все оказалось спокойно. Словно не было стрельбы, повешенных, дыма… Бойко шла торговля, спешили по своим делам жители, носились дети, ездили автомобили. Из их открытых окон грохотала музыка.

– Ты ведь можешь убить их? – Руф неопределенно мотнул головой, показывая в ту сторону, откуда мы приехали. – У тебя же остались эти пряжки, обрывки, то, что ты забрал.

– Трофеи, – ответил я. – Мы называем это трофеи.

– Ну да. Так ты можешь? – Его руки уже не стискивали напряженно руль, плечи расслабились.

– Нет, Руф. Хотел бы, но не могу. Мы не убиваем людей.

– Это не люди.

– Тем более я не собираюсь уничтожать себя из-за выродков. Сами перестреляют друг друга.

– Если бы, – проронил он с горечью. – Одни исчезнут. Другие подрастут.

Я вспомнил мальчишку, швырнувшего в меня камнем, и подумал, что Руф прав. Во многом, если не во всем.

Нам навстречу неторопливо ползла колонна бронетранспортеров. Направились усмирять беспорядки. И машины поспешно шарахались к обочинам, пропуская эту неукротимую силу.

– Ты второй раз спрашиваешь про Сотеров, – неожиданно сказал Руф, сосредоточенно следя за дорогой.

Похоже, решил поставить точку в разговоре о сегодняшнем происшествии. А мне осталось лишь оценить его наблюдательность. Значит, заметил мой интерес к этому роду.

– Мне нужно встретиться с дочерью Лонгина. Или хотя бы получить ее вещь.

– Это сложно. Они практически ни с кем не контактируют. Ты слышал, что говорил Левк. Зачем тебе Амина?

Я задумался на несколько секунд, стоит ли сказать ему, что отец ее – дэймос?

И решил, что, пожалуй, стоит. Он уже имел дело с мастерами снов. И про темных сновидящих, конечно, тоже был в курсе.

– Потому что в мире сна ее умирающего отца-дэймоса я видел тень его последней жертвы. И это был Севр.

– Мне показали рисунок, – произнес Руф спустя короткую паузу, глядя прямо перед собой. – Талия… Очень яркий образ, узнаваемый, хоть и схематичный.

– Да, это был мой набросок. Я сделал его по памяти.

– Значит, Сотеры замешаны в том похищении? – Он требовательно посмотрел на меня, на миг отвлекаясь от дороги.

– Я смогу ответить на все твои вопросы только после того, как побываю в сне Амины.

Руф помолчал, принимая мой довод, но не смог сдержать нетерпения.

– По-твоему, Севр мертв?

– А как ты сам думаешь, реально выжить пятьдесят лет в рабстве? Даже если ты генно-модифицирован.

Бывший сотрудник ОБСТ промолчал. Он знал ответ на этот вопрос.

– Но вообще, «жертва дэймоса» абстрактное понятие. Человек не обязательно мертв, он может быть в коме, или болен, или одурманен. Хотя опять же пока это всего лишь мои домыслы.

Я не хотел давать ему ложную надежду. И в то же время не желал отнимать его собственные иллюзии. В которых Севр и Эрис были живы.

– А что можешь сказать вообще о генной модификации? – спросил Руф. – Ваши специалисты замораживают клетки, чтобы они не разрушались?

– Помнишь легенду о Прометее? Орел прилетал к пленному титану по приказу Зевса и клевал его печень. А та вырастала каждый раз.

– Ну да, помню такой миф, – кивнул он.

– Реальность в том, что печень человека единственный орган, способный восстанавливаться сам. Отрастает заново, даже если сохранилась лишь на пятнадцать процентов. Вот в этом и есть суть генной модификации – постоянное, активное обновление выращенных клеток: не только в печени, во всех органах. Как ты сам понимаешь, от механических повреждений это не защищает.

Он снова кивнул.