Эркюль Пуаро

– По ее словам, она только что вспомнила про что-то, о чем забыла вам рассказать. О каком-то листке... неоконченном письме, вывалившемся из ящика в мебельном фургоне. Довольно бессвязная история! – Мисс Лемон позволила себе неодобрительный тон.

Пуаро замахал рукой еще отчаяннее.

– Только не сейчас! – умоляюще воскликнул он. – Прошу вас. Не сейчас!

– Я скажу ей, что вы заняты. – И мисс Лемон удалилась.

Пуаро вновь остался наедине с комнатой. На него волнами накатывалось утомление. Слишком долго он размышлял. Надо расслабиться. Да, надо расслабиться. Пусть исчезнет напряжение, и вот тогда система сложится. Он закрыл глаза. Все компоненты у него есть. Теперь он в этом не сомневался. Вовне ему уже нечего было узнавать. Ответ должен прийти изнутри.

И внезапно – когда дремота уже смежала его веки – ответ пришел...

Все-все было тут и ожидало его. Предстоит многое распутать, но он уже знал. Все кусочки загадочной картинки были налицо, перемешанные кусочки и детальки, но сопрягающиеся между собой. Парик, портрет, 5 часов утра, женщины и их прически, Павлин – все вело к слову, с которого началось:

Третья...

«Кажется, я совершила убийство»... Ну конечно же!

Ему вдруг вспомнился глупенький детский стишок. Он продекламировал его:

Ани-ани-ани, трое в лохани.
А кто они, знаешь?
Мясник, и пекарь, и толстый лекарь...

Жаль только, что последнюю строку он забыл. Пекарь – да, и в определенном смысле мясник... Он стал сочинять женский вариант:

Раз, два, три, четыре, три девушки в квартире.
А кто они, знаешь?
Секретарша личная, художница столичная,
А третья...

Вошла мисс Лемон.

– А! Вспомнил! «И все они вышли из такой вот КАРТОШИНКИ!»

Мисс Лемон посмотрела на него с тревогой.

– Доктор Стиллингфлит хочет говорить с вами немедленно. Утверждает, что дело не терпит отлагательств.

– Скажите доктору Стиллингфлиту, чтобы он... Доктор Стиллингфлит, вы сказали?

Он юркнул мимо нее и схватил трубку.

– Я слушаю. Говорит Пуаро. Что-нибудь случилось?

– Она ушла.

– Что?

– То, что вы слышали. Она ушла. Вышла через калитку.

– И вы позволили?

– А что я мог сделать?

– Могли бы остановить ее.

– Нет.

– Отпустить ее было безумием.

– Нет.

– Вы ничего не понимаете.

– Но мы так договорились. Полная свобода.

– Вы не понимаете, во что это может вылиться.

– Ну, ладно, не понимаю. Но я знаю, что должен делать я. И если бы я ее задержал, вся моя работа с ней пошла бы насмарку. А я с ней много работал. Мои и ваши обязанности не совпадают. И цели у нас разные. Говорят же вам, я кое-чего добился. Настолько, что был уверен, она не уйдет.

– О да! И тут, mon ami, она ушла.

– Откровенно говоря, я этого не понимаю. Не представляю, что могло вызвать рецидив.

– Что-то произошло.

– Да, но что?

– Она с кем-то виделась, кто-то с ней говорил, кто-то узнал, где она находится.

– Не вижу, каким образом это могло произойти... А вот вы не видите, что она была абсолютно свободна! Иначе вообще ничего не вышло бы.

– Кто-то до нее добрался. Кто-то узнал, где она. Она получила письмо, телеграмму? Ей звонили?

– Нет. И в этом я абсолютно уверен.

– Тогда как же... Ну, конечно же! Газеты. Вы в этом вашем заведении ведь получаете газеты?

– Естественно. Нормальная, будничная жизнь, вот чего я добиваюсь в своем заведении.

– Значит, именно так они до нее и добрались. Нормальная, будничная жизнь. Какие газеты вы получаете?

– Пять. – Он их перечислил.

– Когда она ушла?

– Сегодня утром. В половине одиннадцатого.

– Вот именно! После того, как прочла газеты. Есть с чего начать. Какую газету она обычно читала?

– По-моему, особых предпочтений у нее не было. Брала то одну, то другую, иногда все, а иногда только проглядывала.

– Ну, не будем тратить время на разговоры.

– Вы считаете, она увидела какое-то объявление? Адресованное ей?

– Другого объяснения как будто нет. Всего хорошего, пока ничего другого я сказать не могу. Мне надо искать. Искать подходящее объяснение и тут же начать действовать. – Он повесил трубку. – Мисс Лемон, пожалуйста, принесите обе наши газеты – «Морнинг ньюс» и «Дейли комет». Пошлите Жоржа купить все остальные.

Открывая газеты на странице с личными объявлениями и внимательно их просматривая, он продолжал свои размышления. Он успеет. Должен успеть... Уже одно убийство было... Должно произойти второе. Но он, Эркюль Пуаро, ему воспрепятствует... Если успеет вовремя. Он, Эркюль Пуаро, отмститель за ни в чем не повинных. Разве он не повторяет постоянно, а люди смеются: «Я не одобряю убийств». Они считали это кокетством. Но тут не было ни малейшего кокетства, а только простая констатация факта без какой-либо мелодраматичности. Он не одобряет убийств.

Вошел Джордж с ворохом газет.