Эркюль Пуаро

– Нет, не ошибаетесь. – Рут внезапно стала серьезной. – Я хотела бы услышать и другие ваши впечатления обо мне.

– Но...

Рут быстро продолжала, не обращая внимания на смущение собеседницы:

– Пожалуйста, не думайте об условностях! Мне хочется это знать. Когда мы отъехали от вокзала Виктория, я посмотрела на вас и почувствовала, что вы... ну, догадываетесь, что творится у меня в голове.

– Уверяю вас, я не умею читать чужие мысли, – улыбнулась Кэтрин.

– Пожалуйста, просто расскажите, о чем вы тогда подумали.

Настойчивость и искренность, прозвучавшие в голосе Рут, подействовали на Кэтрин.

– Хорошо, расскажу, только не сочтите меня дерзкой. Я подумала, что вы чем-то очень расстроены, и пожалела вас.

– Вы правы, у меня большие неприятности. Я... мне бы хотелось рассказать вам о них, если вы не возражаете.

«О господи! – подумала Кэтрин. – Везде одно и то же! В Сент-Мэри-Мид мне все постоянно обо всем рассказывали, и здесь происходит то же самое, хотя я совсем не хочу слушать про чужие неприятности!»

– Ладно, рассказывайте, – вежливо согласилась она.

Они только что закончили ланч. Рут залпом допила кофе, поднялась и сказала, не обращая внимания на то, что Кэтрин еще не притронулась к своей чашке:

– Пройдем в мое купе.

Собственно говоря, это были два одноместных купе, соединенные дверью. Во втором из них сидела худощавая горничная, которую Кэтрин видела на вокзале Виктория, держа в руке алый сафьяновый кейс с инициалами «Р.В.К.». Миссис Кеттеринг открыла дверь, соединяющую купе, и, войдя в свое, опустилась на полку. Кэтрин села рядом.

– У меня неприятности, и я не знаю, что мне делать, – начала Рут. – Я влюблена в одного человека. Мы полюбили друг друга еще в молодости, но нас разлучили грубо и несправедливо. Теперь мы встретились вновь.

– Да?

– Сейчас я еду к нему. Конечно, вы считаете это неправильным, но вам неизвестны все обстоятельства. Мой муж просто невыносим! Он ужасно обращался со мной.

– Да? – повторила Кэтрин.

– Но мне не по себе из-за того, что я обманула отца – он провожал меня сегодня на вокзале Виктория. Папа хочет, чтобы я развелась с мужем, и, конечно, понятия не имеет, что я... ну, собираюсь встретиться с этим человеком. Он бы счел это крайне глупым.

– А вы так не считаете?

– Ну... пожалуй, да. – Рут Кеттеринг посмотрела на свои дрожащие руки. – Но теперь уже поздно отступать.

– Почему?

– Мы с моим... другом уже обо всем договорились, и это разбило бы его сердце.

– Не верьте этому, – сказала практичная Кэтрин. – Сердца так легко не разбиваются.

– Он подумал бы, что мне не хватило смелости.

– То, что вы намерены сделать, кажется мне очень глупым, – откровенно заявила Кэтрин. – Думаю, вы сами это понимаете.

Рут Кеттеринг закрыла лицо руками:

– Не знаю... Но с момента отъезда я чувствую, что со мной должно произойти нечто ужасное и что мне от этого не спастись. – Она судорожно стиснула руку Кэтрин. – Наверное, вы считаете меня сумасшедшей, но я уверена, что это скоро случится.

– Не думайте об этом, – посоветовала Кэтрин. – Постарайтесь успокоиться. Если хотите, можете отправить вашему отцу телеграмму из Парижа, и он сразу же приедет к вам.

Лицо Рут прояснилось.

– Конечно, хочу. Милый старый папа! Странно, до сегодняшнего дня я не понимала, как сильно его люблю. – Она выпрямилась и вытерла глаза носовым платком. – Я действительно вела себя очень глупо. Большое спасибо, что позволили мне поговорить с вами. Сама не знаю, почему я вдруг впала в такое странное, истерическое состояние. – Рут поднялась с полки. – Но теперь со мной все в порядке. Очевидно, просто было необходимо с кем-нибудь поговорить.

Кэтрин тоже встала.

– Я рада, что вам стало лучше, – сказала она, стараясь говорить как можно естественнее, так как понимала, что приступ доверия обычно сменяется смущением. – Я должна вернуться в свое купе, – тактично добавила она.

Кэтрин вышла в коридор одновременно с горничной. Последняя, появившись из соседней двери, обернулась к ней, и на лице ее внезапно отразилось явное удивление. Кэтрин также обернулась, но тот, кто вызвал такой интерес у горничной, скрылся в купе, и коридор снова опустел. Кэтрин направилась в свое купе, находящееся в соседнем вагоне. Когда она проходила мимо последнего купе, дверь открылась, и на момент появилось женское лицо, после чего дверь закрылась опять. Такое лицо было нелегко забыть, и Кэтрин, несомненно, узнала бы его, если бы увидела снова. Красивое, овальное, смуглое лицо с щедро, хотя и искусно наложенным макияжем. Ей показалось, что она уже где-то его видела.

Добравшись до своего купе без приключений, Кэтрин некоторое время сидела, размышляя о доверии, оказанном ей женщиной в норковом манто, о том, кто она и чем закончится ее история.