Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой

– Уолтер не всегда жил в Грейт-Холлинге. Он переехал сюда затем, чтобы быть ближе к месту последнего упокоения дочери и ее мужа. В это трудно поверить, видя его таким, как сейчас, но до смерти Франсис Уолтер Стоукли был известным ученым, специалистом по античной литературе, и возглавлял колледж Сэвиорз в университете Кэмбриджа. Именно там учился Патрик, там он и получил сан. Он вырос без родителей. Осиротел в детстве, и Уолтер Стоукли покровительствовал ему. Дженни Хоббс, которой самой тогда было семнадцать, застилала в колледже постели. Она была лучшей постельницей, вот Стоукли и устроил так, чтобы она убиралась у Айва. А потом Патрик женился на Франсис Стоукли, дочери Уолтера, и они переехали в Грейт-Холлинг, где Патрик стал викарием церкви Всех Святых, а Дженни поехала с ними. Теперь-то вы понимаете?

Я кивнул.

– Уолтер Стоукли винит себя за то, что свел Патрика Айва и Дженни Хоббс. Если бы Патрик и Франсис не взяли Дженни с собой в Грейт-Холлинг, ничего не было бы.

– А я не сидела бы здесь и не караулила бы могильную плиту, которую так и норовят осквернить односельчане.

– Кому может прийти такое в голову? – спросил я. – Харриет Сиппель? То есть могло прийти – до того, как ее убили, конечно.

– О нет, оружием Харриет был ее ядовитый язык, а не ее руки. Уж она не стала бы осквернять могилы. Нет, этим занялись бы дюжие молодцы из деревни, будь у них хоть малейшая возможность. Когда Патрик и Франсис умерли, все они были еще детьми, но рассказы родителей крепко засели у них в головах. Спросите кого угодно из здешних, и всякий, кроме доктора Амброуза Флауэрдейла и меня, скажет вам, что Патрик Айв был дурным человеком и что он и его жена занимались черной магией. И, по-моему, чем больше времени проходит, тем сильнее они верят в это. Да и как иначе? Они должны либо верить, либо возненавидеть самих себя так же сильно, как ненавижу их я.

Но мне еще не все было ясно.

– А Ричард Негус порвал с Идой Грэнсбери потому, что она продолжала осуждать Патрика, хотя сам он уже одумался? Их помолвка была расторгнута после объяснения в «Голове Короля»?

Странное выражение мелькнуло по лицу Маргарет. Она заговорила:

– Тот день в «Голове Короля» стал началом… – Потом вдруг передумала и сказала просто: – Да. Она так безрассудно отстаивала их с Харриет правоту и добродетель, что ему просто стало противно.

После этих слов выражение скрытности уже не сходило с ее лица. У меня сложилось впечатление, что Маргарет решила утаить от меня нечто важное.

– Вы упоминали, что Франсис Айв отравилась, – сказал я. – Чем? Откуда она взяла яд? И как умер Патрик?

– Так же, как и она: выпил яд. Вы слышали когда-нибудь об абрине?

– Нет, кажется.

– Его получают из растения, которое называется четочник, оно водится в тропиках. Франсис Айв достала откуда-то несколько флаконов.

– Простите, но если они оба выпили яд и оба были найдены мертвыми, то откуда известно, что первой убила себя Франсис, а Патрик лишь последовал за ней?

Маргарет бросила на меня подозрительный взгляд.

– Вы никому в деревне не скажете? Только своим людям в Скотленд-Ярде, в Лондоне?

– Да. – Я решил, что в настоящих обстоятельствах Пуаро тоже сойдет за представителя Скотленд-Ярда.

– Прежде чем покончить с собой, Франсис Айв написала мужу записку, – сказала Маргарет. – Судя по всему, она была уверена в том, что тот ее переживет. Патрик тоже оставил записку, в которой… – Она умолкла.

Я ждал.

Наконец она продолжила:

– Записки помогли восстановить последовательность событий.

– А что с ними стало?

– Я их уничтожила. Амброуз Флауэрдейл отдал их мне, а я бросила их в огонь.

Это показалось мне очень любопытным.

– Зачем же вы это сделали? – спросил я.

– Я… – Маргарет шмыгнула носом и отвернулась. – Я не знаю, – твердо ответила она.

«Еще как знаешь», – подумал я. По ее сомкнутым, как створки раковины, губам было ясно, что она твердо решила не произносить больше ни слова на эту тему. И любые мои расспросы только укрепят ее решимость.

Я встал, чтобы пройтись, – от долгого сидения у меня затекли ноги.

– В одном вы были правы, – сказал я. – Теперь, когда я знаю историю Патрика и Франсис Айв, у меня действительно возникло желание поговорить с доктором Флауэрдейлом. Он ведь жил здесь, в деревне, когда это случилось. И сколь бы ни был точен ваш рассказ…

– Нет. Вы обещали.

– Мне бы очень хотелось расспросить его о Дженни Хоббс, к примеру.

– Я сама расскажу вам о Дженни. Что вы желаете знать? Похоже, что Франсис и Патрик оба находили ее незаменимой. Они к ней очень хорошо относились. Другие считали ее воспитанной и скромной – безвредной, пока она не сказала ту ужасную ложь. Хотя я не верю, что человек, способный ни с того ни с сего выдумать убийственную ложь, так уж безвреден в других отношениях. А еще у нее были запросы, не соответствовавшие ее положению. У нее изменилась речь.

– Как?

– Амброуз говорит, что внезапно. Еще вчера она разговаривала, как все служанки. А сегодня вдруг заговорила совсем другим тоном, и очень правильно.