Эркюль Пуаро

– Его и О'Мёрфи сразу же после нападения перевозят в дом «миссис Эверард», так называемой «тетушки» Дэниелса в Хампстеде. На самом же деле ее имя фрау Берта Эбенталь, и полиция давным-давно сбилась с ног, разыскивая ее. Так что можно считать, я сделал им неожиданный подарок – не говоря уже о Дэниелсе! Да, что и говорить, это был гениальный план, но только они не учли одного – того, что им придется иметь дело с Эркюлем Пуаро!

Думаю, читатель вместе со мной охотно простит моему другу его невинное тщеславие!

– И когда же вы заподозрили, что вас водят за нос?

– Когда я принялся размышлять – и действовать согласно своему методу, Гастингс! И только этот эпизод со стрельбой никак не укладывался у меня в голове – до той самой минуты, пока я вдруг не вспомнил, что именно в результате покушения премьер-министр отправился во Францию с забинтованным лицом! И тогда все разом встало на свои места! А стоило мне только объехать деревенские аптеки между Виндзором и Лондоном, как тут же выяснилось, что никто, соответствующий данному мной описанию, в тот день не заезжал ни в одну из них. И никому там не перевязывали пораненное лицо! Итак, мое предположение блестяще подтвердилось. Ну а все остальное, друг мой, было по сравнению с этим просто детской игрой!

На следующее утро Пуаро показал мне только что полученную им телеграмму. Телеграмма была без подписи. Не было там указано и место, откуда ее отправили. Да и вообще, в ней значилось одно лишь слово:

«Вовремя!»

А чуть позже все утренние газеты напечатали отчет о мирной конференции союзнических держав, уделив особое внимание шквалу аплодисментов, завершившему речь мистера Дэвида МакАдама, премьер-министра Великобритании, которая, по словам журналистов, произвела на всех «поистине глубочайшее впечатление».

Часть 9 ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МИСТЕРА ДАВЕНХЕЙМА

Пуаро и я поджидали к чаю нашего доброго приятеля инспектора Джеппа из Скотленд-Ярда. Но он что-то задерживался. В ожидании его появления мы уселись за круглый чайный столик. Пуаро только что закончил расставлять на столике чашки и чайник с молочником, которые наша хозяйка обычно не столько ставила, сколько швыряла на стол перед нами. Подышав на металлический заварочный чайник, он любовно протер его шелковым носовым платком. Сам чайник уже кипел на плите, а от крохотной фарфоровой кастрюльки позади него исходил сладкий аромат густого шоколада – напитка, который сладкоежка Пуаро всегда предпочитал нашему «варварскому английскому пойлу».

Откуда-то снизу прозвучал короткий звонок, и минуту-другую спустя в нашу комнату стремительно ворвался Джепп.

– Надеюсь, я не опоздал! – жизнерадостно воскликнул он, поздоровавшись с нами. – Сказать по правде, я задержался, слушая небылицы, которые плетет Миллер – тот самый парень, которому поручили расследовать дело об исчезновении Давенхейма.

Я моментально навострил уши. Последние три дня все лондонские газеты только и кричали о странном исчезновении мистера Давенхейма, старшего партнера в «Давенхейм и Салмон». Оба были хорошо известные в городе банкиры и финансисты. Последний раз его видели, когда он в субботу вышел из дому, и с тех пор мистер Давенхейм словно в воду канул. И вот сейчас я сгорал от желания услышать из уст инспектора Джеппа что-нибудь новое об этом загадочном деле.

– А мне-то казалось, – вступил в разговор я, – что в наши дни исчезнуть, да еще в Лондоне, практически невозможно.

Пуаро, передвинув тарелку с бутербродами на четверть дюйма в сторону, резко заметил:

– Давайте уточним, друг мой, что вы подразумеваете под словом «исчезнуть»? О каком конкретно типе «исчезновения» вы говорите?

– А что, исчезновения бывают разные? – расхохотался я.

Джепп присоединился ко мне. Наше веселье вывело Пуаро из себя. Он смерил нас обоих суровым, неодобрительным взглядом:

– Точность нужна во всем! Лично я подразделяю исчезновения на три категории. Во-первых, наиболее распространенные и самые обычные, так называемые добровольные исчезновения. Во-вторых, случаи потери памяти – достаточно редкие и в то же время самые настоящие «исчезновения» – исчезновения в полном смысле этого слова. И, наконец, убийство с более или менее успешным сокрытием тела жертвы. Вот теперь скажите, вы и в самом деле считаете, что все эти три категории практически равнозначны?