Эркюль Пуаро

– Боже милостивый! – в ужасе вскричал я. – Вы хотите сказать, что известь могла бы совершенно разъесть человеческое тело, но перстень – он золотой! Он бы обязательно уцелел!

– Именно так.

– Похоже, – с содроганием проговорил я, – это все объясняет... Господи, какое злодейство!

Не сговариваясь, мы как по команде обернулись и посмотрели на Пуаро. Но тот, с головой уйдя в свои мысли, похоже, ничего не замечал и не слышал. Брови его были сдвинуты, лоб изборожден морщинами – ага, он все еще безуспешно ломал голову над этой загадкой. Я догадывался, что на этот раз его хваленый гениальный мозг дал осечку. Интересно, что он скажет, подумал я. Сомнения терзали меня недолго. Через какое-то время Пуаро, вздохнув, немного расслабился и, повернувшись к Джеппу, спросил:

– Скажите, друг мой, вам случайно не известно – у мистера и миссис Давенхейм были раздельные спальни?

Вопрос этот, да еще заданный в такую минуту, показался нам настолько абсурдным и диким, что некоторое время мы молча пялились на него, не в силах вымолвить ни слова. Наконец Джепп, словно очнувшись, оглушительно захохотал:

– Господи помилуй, Пуаро, а я уж было надеялся, что сейчас вы порадуете нас чем-нибудь сногсшибательным! Однако!.. Что ж, могу ответить вам со всей возможной откровенностью – понятия не имею.

– А не могли бы вы это выяснить? – с забавной настойчивостью попросил Пуаро.

– О, конечно... если это вам и в самом деле нужно.

– Merci, mon ami. Весьма обяжете, если проясните эту маленькую деталь.

Джепп еще пару минут сверлил его взглядом, но Пуаро, казалось, снова забыл о нашем существовании. Обратив свой взор на меня, Джепп с жалостливой улыбкой покачал головой и, возведя глаза к небу, саркастически хмыкнул:

– Бедный старик! Боюсь, это уж слишком даже для него! – и с этими словами величественно выплыл из комнаты.

Поскольку Пуаро, по-видимому, продолжал витать в облаках, я взял газету и погрузился в чтение. Сколько прошло времени, не знаю, но к действительности меня вернул голос моего друга. Я захлопал глазами, в растерянности глядя на него. Куда подевались его нерешительность и вялость? Вся его прежняя энергия, казалось, вернулась к Пуаро.

– Что поделывали, друг мой?

– Так... записывал в блокнот то, что показалось мне наиболее значительным во всей этой истории.

– О, кажется, вы становитесь методичным... наконец-то! – одобрительно заметил Пуаро.

Я и виду не подал, что его слова приятно потешили мое тщеславие.

– Прочитать вам?

– Непременно, а как же?

Я смущенно откашлялся.

«Первое: показания всех свидетелей говорят о том, что человеком, вскрывшим сейф в доме Давенхейма, был не кто иной, как Лоуэн.

Второе: Лоуэн наверняка затаил злобу на Давенхейма.

Третье: в своих первых показаниях он солгал, говоря, что ни на минуту не покидал кабинет.

Четвертое: если считать, что Билли Келлетт рассказал правду, то его показания полностью изобличают Лоуэна, неопровержимо свидетельствуя о том, что он напрямую замешан в этом деле».

Тут я остановился и взглянул на Пуаро.

– Ну как? – с гордостью поинтересовался я, нисколько не сомневаясь, что успел подметить все самое главное.

К моему удивлению, в глазах Пуаро я не заметил и тени восторга, в который должна была привести его моя проницательность, а лишь искреннее сожаление и ничего больше.

Он сочувственно покачал головой:

– Mon pauvre ami![78] Увы, как это грустно, когда природа на человеке отдыхает! Я всегда говорил: чтобы стать хорошим детективом, нужен дар божий! А вы, мой бедный Гастингс... разве так можно – не заметить ни одного по-настоящему важного факта?! И по поводу тех, что вы все-таки взяли на заметку... Вынужден вас огорчить, мой дорогой, их толкование в корне неверно!

– Как это?!

– Ну-ка, дайте-ка мне взглянуть на эти ваши четыре пункта.

Итак, первое: мистер Лоуэн не мог быть до конца уверен в том, что ему представится шанс вскрыть сейф. Ведь он, не забывайте, явился в дом Давенхейма для делового разговора. И не мог знать заранее, что мистеру Давенхейму вдруг придет в голову желание уйти в деревню, на почту, отправить письмо, а он, соответственно, надолго окажется в его кабинете, причем в полном одиночестве!

– Это верно, – согласился я, – а если он просто ловко воспользовался представившейся ему возможностью?

– А инструменты, Гастингс? Вы о них забыли? Элегантно одетый джентльмен, приехавший из Лондона, отнюдь не имеет привычки таскать с собой повсюду чемодан со сверлами и отмычками просто так, на всякий случай. А ведь сейф, какой бы он там ни был, перочинным ножичком не откроешь!

– Ладно, сдаюсь! А что вы скажете по поводу второго пункта?