Ермак, или Покорение Сибири

Не нашедши на берегу Камы потребных трав для составления крепительных соков для Грозы и душистых кореньев для курений при совершении жертвоприношений, он удалился на большое расстояние на полдень. Шатаясь по лесу, к удивлению своему, он напал на свежие следы человека. Это увлекло его еще далее в степь, и вскорости он нашел Грозу, лежавшего без чувств на песке. Не в состоянии бывши привести его в память, шаман пошел принести свежей воды из ручья, который находился довольно в далеком расстоянии от того места, близ лесу. Возвращаясь с оною, ему показалось, что он услышал конский топот в той стороне, где оставил больного, но подумал, что ошибся, ибо никого не видел, когда мог различить предметы глазами. Можно представить себе после сего отчаяние его, когда он не нашел Грозу, а заметил следы конских копыт вокруг того места, где лежал он. Шаман догадался, что его похитил какой-нибудь блуждающий башкирец, и, поклявшись найти его и освободить, пошел по следам его. Тонкость зрения и сметливость скоро довели его до аула, где действительно находился Гроза. К счастью, жители оного не совершенно отпали от язычества и более по названию, чем по усердию, были магометане. Шаману не стоило большого труда выведать все, что хотел он, от байгуша[42], коего кибитка, как говорится, небом покрытая, полем огороженная, стояла в некотором расстоянии от прочих, а умилостивление шамана о возвращении ему пропавшей овцы, которую Уркунду заметил по блеянию в Чертовой яме, когда проходил мимо нее, было поводом, что и Кутлубай прибегнул к нему же для отыскания своей пропажи. Остается сказать, как искусно достал он лошадей и какие взял меры для безопасности.

Первой ворожбою его по изгнанию христианина из аула было об успехе предполагаемого набега на одного киргизского султана, отогнавшего их табун прошлой зимой. Призванный им шайтан объявил через уста своего служителя, что для совершенного успеха повелевает ему четыре ночи ездить на четырех лошадях вокруг аула, дабы вогнать силу и мужество не только во всадников, но и в коней, что в это время все жители от мала до велика не должны показывать носу из кибиток своих до самого восхода солнца, иначе пропадут и с ним. Разумеется, что он не щадил ни кривляний, ни диких криков, ни смрадной черноты дыма – для возбуждения слепой покорности воле шайтана. Сему немало содействовали еще ужасные рассказы шамана о видениях, представлявшихся ему в первую ночь, которую он исправно провел на коне, и явления, чудившиеся многим суеверным старухам. Другую ночь, как мы видели, он употребил для освобождения Грозы.

В ауле ожидала Ермака другая неменьшая радость: он нашел там Брязгу и Кольцо, которые шли уже к нему навстречу.

Самые благоприятные вести были наградою за столь долгое терпение и бездействие. Умные Строгановы приняли с радостью предложение Ермака, честили его посла и прислали в подарок ему соболью шубу, другим атаманам, то есть Кольцу, Грозе и Пану,  – по лисьей, а всей дружине – по песцу на шапку и по гривне денег. Все радовались, обольщались надеждою, один Мещеряк считал себя обиженным и с пособием лукавого Самуся, своего достойного наперсника, исподтишка старался дать иной, превратный вид успеху и последствиям сего предприятия. Одних пугал неизвестностью отдаленного пути, других – мстительностью Иоанна, который нарочно велел Строгановым заманить их к себе для того, чтобы погубить, и тому подобное. Шайка легковерных увеличивалась более и более, так что к вечеру Мещеряк надеялся уже иметь решительный перевес в кругу, назначенном на следующее утро с восходом солнца.

Глава десятая

Буря.  – Совещание злодеев.  – Зажигательство.  – Неудача.  – Круг.  – Речь Ермака к дружине.  – Воззвание Строгановых к казакам.  – Нерешимость дружины.  – Притворство Мещеряка.  – Казаки убеждены Ермаком идти на Кучума.  – Счастливое предзнаменование.  – Предсказание шамана.