Ермак. Личник

— Это, уже ни в какие ворота не лезет, — возмутился Андрей Николаевич. — Не доведёт до добра наш либерализм в отношении революционеров. Так, он сейчас начнёт свои воззвания в государственных изданиях печатать!

— Тимофей Васильевич, у вас есть полный текст данной прокламации? — спросил меня Николай, сжав кулаки, а глаза наследника престола опять поменяли цвет на стальной.

— Да, Ваше императорское высочество, — достал из папки несколько листов. — Я подчеркнул наиболее интересные места данной программы. И хочу добавить, что вышла она очень уж вовремя. Перед самым началом польского восстания. И некоторые тезисы господина Заичневского, звучат, будто бы ему в уши нашептывал не дьявол, а кто-то из Форин офис, с учётом того, что именно Англия создала коалицию, которая пыталась дипломатическим путём отделить Польшу от Российской империи, да ещё в границах одна тысяча семьсот семьдесят второго года.

— И какие же тезисы? — почти одновременно спросил меня цесаревич и барон Корф.

— Начну с тех, которые, если их выполнить, приведут к развалу великой империи, — я начала читать. — «Мы требуем изменения современного деспотического правления в республиканско-федеративный союз областей, причем вся власть должна перейти в руки Национального и Областных Собраний. На сколько областей распадется земля русская, какая губерния войдет в состав какой области, этого мы не знаем: само народонаселение должно решить этот вопрос. Выборы в Национальное Собрание должны происходить под влиянием Правительства, которое тотчас же и позаботится, чтобы в состав его не вошли сторонники современного порядка (если они только останутся живы)». И вот ещё. «Скоро, скоро наступит день, когда мы распустим великое знамя будущего, знамя красное и с громким криком „Да здравствует социальная и демократическая республика Русская!“ двинемся на Зимний дворец истребить живущих там».

Костяшки на сжатых кулаках цесаревича побелели. «Ещё, что там есть?» — глухим голосом произнёс он.

Я продолжил читать: «Мы требуем полной независимости Польши и Литвы, как областей заявивших свое нежелание оставаться соединенными с Россиею. Мы требуем доставления всем областям возможности решить по большинству голосов, желают ли они войти в состав федеративной Республики Русской».

— Обратите внимание, Ваше императорское высочество, на время написания программы Чёрное море заблокировано проливами и после Крымской войны, мы не можем иметь там флот. Если выполнить этот пункт, то Россия окажется отрезанной и от Балтийского моря. Наш флот лишится возможности выхода в Мировой океан. И кому это выгодно? — спросил я.

— Кхм. Умно, — пробормотал барон Корф.

— Наша великая империя сильна своей армией, Ваше императорское высочество, — между тем, продолжал я. — И вот следующий тезис программы Заичневского. «Мы требуем увеличения в больших размерах жалования войску, уменьшения солдату срока службы. Требуем, чтобы по мере возможности войско распускалось и заменялось национальной гвардиею». Написано красиво! Солдату увеличение жалованья и сокращение срока службы. Кстати, пускай и через двенадцать лет, но ваш дед, Ваше императорское высочество, этот пункт выполнил. Но вот, заменить армию национальной гвардией, сиречь ополчением, как в странах Запада во время революций — это значит лишиться нормальной армии! Кому это выгодно? Еще Наполеон сказал — не будете кормить свою армию, придется кормить чужую.

— Кхм, Тимофей Васильевич, вам бы лекции читать. Как у вас всё гладко и правдоподобно звучит. Не хочешь, а поверишь, что во всём наши островные друзья виноваты, — перебивая меня, произнёс генерал-губернатор. — Недаром, мне государь написал, чтобы я присмотрелся к вам, отмечая ваш нестандартный взгляд на обычные вещи.

— А я жалею, что мне в своё время никто такой лекции не прочитал. Но лучше поздно, чем никогда. Продолжайте, Тимофей Васильевич, — это уже произнёс Николай.

— Из ещё наиболее разрушительных тезисов, я бы отметил ещё следующие, — по листку, который держал в руках зачитал. — «Требуем уничтожения брака как явления в высшей степени безнравственного и немыслимого при полном равенстве полов, а, следовательно, и уничтожения семьи, препятствующей развитию человека, и без которого немыслимо уничтожение наследства». Если это сделать, то будет разрушена первичная ячейка любого общества, а затем и само общество. Ну а чтобы разрушить нравственные устои и православную веру, Заичневский пишет: «Мы требуем уничтожения главного притона разврата — монастырей, мужских и женских… Имущества, как их, так и всех церквей должны быть отобраны в пользу государства и употреблены на уплату долга внутреннего и внешнего».

Я замолчал и потянулся к стакану, чтобы промочить квасом горло. Сильное волнение, буквально выжигало слюну во рту. Цесаревич и генерал-губернатор, не произнесли ни слова, дожидаясь, пока я сделаю пару глотков, и поставлю стакан обратно на стол.