Ермак. Покоритель Сибири

Черкас Александров считал, что Ермаку в конце концов помогла беспечность Кучума, который «приходу на себя Ермакова не чаял, а чаял, что Ермак воротится назад на Чюсовую». Но Черкас ошибался.

Хан знал, что русский царь, поглощенный войной на западных границах, вывел почти все гарнизоны из своих приуральских крепостей. Он спешил использовать военную слабость России и послал на Пермский край царевича Алея с ратью. Алей был старшим сыном Кучума и наследником его «царства». Он получил приказ занять Чердынь, главный опорный пункт русских в Приуралье.

Появление русских ратных людей на Тагиле и Туре позволяло думать, что в пермских городах вовсе не осталось сил. Следовательно, захватить их не составляло труда.

Кучум со дня на день ждал вестей о падении пермских городов. Как только чердынский воевода подвергнется нападению, русские должны будут немедленно отозвать своих ратников из сибирских пределов. Именно на это и рассчитывал Кучум.

Сибирский властитель разбирался в русских делах. Он знал, что ногайские князья бесчестят послов московского царя, а тот старается избежать войны с ними и шлет богатые дары. Москва не будет воевать с Сибирским ханством.

В расчеты Кучума, однако, закралась ошибка. Он не знал того, что вольные волжские казаки двинулись в Сибирь по собственному почину.

В Кашлыке

Чем ближе подходили казаки к столице Сибирского ханства, тем больше поселений попадалось им на пути. В нижнем течении Тобола им пришлось идти сквозь татарские улусы. Тут ермаковцам удалось наконец захватить «языка». Когда татарина привели к Ермаку, он назвался Таузаком из «царева Кучюмова двора». Допросив пленника, казаки получили сведения, немало ободрившие их.

В устье Тобола казаки, высадившись на берег, разгромили юрты главного сановника Кучума Карачи. Это был богатый человек. Много запасов хранилось в его кладовых. Всего больше поразило казаков обилие меда. Его разделили так, что хватило на каждый струг. До глубокой старости ермаковцы помнили душистый и сладкий мед, который они отведали в Сибири.

Разгром казаками улуса Карачи вызвал ярость и страх в ханском дворце. Осознав грозившую опасность, Кучум разослал гонцов во все стороны. Днем и ночью они скакали от кочевья к кочевью, от улуса к улусу и везде разносили весть о войне.

По дорогам и тропам, по степному раздолью спешили к Кашлыку воины. Следом за татарами в ханскую ставку потянулись местные князьки со своими соплеменниками.

Собравшиеся воины разбили стан на пологом берегу Иртыша у Чувашева мыса. Бесчисленные костры запылали у самой воды, отражаясь огнями на бескрайней речной глади.

Кучум твердо решил покарать неверных, посягнувших на его владения. Но давно минуло время, когда он сам вел в бой своих воинов. Командовать собранной ратью поручено было брату Кучума Маметкулу.

Между тем флотилия Ермака показалась на водных просторах Иртыша против устья Тобола. С казачьих судов можно было хорошо разглядеть берег, занятый неприятелем.

Воинство Кучума выглядело весьма внушительно, особенно издалека. Пешие и конные воины сгрудились под кручей, заполонив весь берег. Поодаль, на вершине горы, расположился Кучум с конницей. Ордынцы растянулись по всей кромке обрыва, куда доставал взгляд. Фигурки всадников, четко выделявшиеся на фоне неба, были хорошо видны казакам, сидевшим в своих стругах на реке под кручей.

Казаки живо помнили чувство неуверенности, которое они испытали при виде неприятеля, многочисленного, как морской песок.

Опытный воин, Ермак отказался от намерения немедленно атаковать врага и подал знак к отступлению. Струги развернулись один за другим и ушли вслед за Ермаковым вверх по течению Иртыша. Пройдя несколько верст, казаки высадились на берег и заняли урочище Аттик-мурзы.

Накануне решающей битвы Ермак собрал круг. Дело происходило к ночи. Вид многочисленной рати Кучума произвел сильное впечатление на молодых казаков. Некоторые из них, поддавшись панике, «восхотеша тоя нощи бежати». Отступление неизбежно привело бы к гибели всего отряда. Но Ермак не для того преодолел все преграды, чтобы отступать, будучи у самой цели.

Малодушным пришлось замолчать. И все же настроение тревоги не покидало людей.

Казакам уже приходилось встречаться с татарами в урочище Бабасан и на Карачине острове. Но все понимали, что то были лишь мелкие стычки и что главное дело впереди.

Настал конец октября. Ветры, дувшие с севера, напоминали о близкой зиме. По утрам вода в прибрежных лужах подергивалась коркой льда. Даже при желании казаки никак не могли уйти за перевалы до наступления морозов. Сибирь в любой момент могла стать для русских ловушкой.

Круг решил штурмовать Кашлык – иного выхода у казаков не было.

Прошло много лет, и находившиеся в Тобольске ветераны Ермака попытались припомнить события, разыгравшиеся некогда под Кашлыком. Архиепископские дьяки тогда же занесли их слова в синодик: «У реки Иртыша, – написали они, – на берегу под Човашею бысть с татарами первой бой октября в 26 день… и на том деле убиенным… вечная память большая».