Ермак. Покоритель Сибири

Предчувствуя новые междоусобия, знать стала спешно покидать ханский двор. От Кучума отвернулся даже его верный Карача. К тому времени, как тобольские книжники начали записывать воспоминания сподвижников Ермака, имя сибирского «карачи» было прочно забыто. Под пером летописцев титул «карача» непроизвольно превратился в имя собственное. На самом деле в Крыму, Ногайской орде и других татарских улусах этот титул носили главные сановники хана, принадлежавшие к самым знатным и могущественным родам.

Карача владел одним из лучших улусов Сибирского «царства». Его ставка располагалась в самом устье Тобола, в непосредственной близости от столицы. Казаки дознались, что Карача был любимым советником и что в его ведении находились ханские мастерские, изготовлявшие «царю пансыри и кольчуги и всякую ратную збрую». Когда Карача узнал о том, что Сеид-хан объявил войну Кучуму, он решил покинуть неудачливого хана. Отказавшись повиноваться приказам Кучума, он со всем своим родом, воинами, кибитками и рабами ушел на юг к Чулымскому озеру и стал кочевать между Тарой и Обью. Вскоре Караче удалось привлечь на свою сторону многих мурз и он повел свою особую войну с Ермаком.

На огромной территории Сибирского «царства» обитали редкие и малочисленные племена, завоеванные татарами и связанные с ними одними лишь данническими отношениями. Внутренне непрочное ханство стало распадаться, не выдержав столкновения с казаками.

Некоторые местные племена и их князьки перестали признавать власть Кучума после первого же его поражения.

Хантский князек Бояр со своим родом стал помогать казакам тотчас же после появления их в Кашлыке. Со времени похода казаков на Обь надежным союзником Ермака стал князь Алачей со своим племенем. Несколько позже в Кашлык прибыли мансийские князьки Ишбердей и Суклем. Согласно преданиям, эти князьки, жившие в недоступных местах за Яскалбинскими болотами, добровольно признали власть Ермака и привезли ему ясак. Казаки отпустили их с честью, после чего Ишбердей оказал им много услуг. Он привел к покорности русским других мансийских князьков и «пути многи сказа, и на немирных (князьков. – Р. С.) казаком вожь изрядной был и верен велми».

Помощь со стороны местного населения имела для экспедиции неоценимое значение. Горстка казаков не могла бы в течение двух лет держаться среди враждебного населения.

Фольклор хантов донес исторические предания о Ермаке. Замечательно, что в памяти хантов сохранились воспоминания не только о длительной и упорной войне с Ермаком, но и о мирных отношениях с ним. На протяжении веков сказители передавали из уст в уста песнь о мире между остяками и Ермаком: «Остяки с Ермаком не воевали. Когда Ермак пришел, то наш вождь встретился с ним, встали напротив друг друга и поменялись, передавая из рук в руки лук и ружье: тот нашему ружье, а наш – лук». Другой «сказ» хантов гласил: «Когда Ермак (то есть его люди) пришли в Айполово, решили не трогать остяков, а дать им решить: покориться или воевать. В Айполово семь шаманов собрались и сказали своему народу: „Дайте нам семь дней подумать!“ Посовещались с богом и решили подчиниться и платить дань».

…Экспедиция затягивалась, и силы Ермака таяли из месяца в месяц. Болезни и стычки с татарами приводили к невосполнимым потерям. Казаки могли успешно сражаться с превосходящими силами, пока в изобилии имели порох и свинец. Но вскоре отряд израсходовал почти все боеприпасы и, таким образом, утратил свое главное преимущество перед врагами, не имевшими огнестрельного оружия. В такой обстановке Ермак предпринял поход на Пелым.

На старости лет тобольские ветераны любили вспоминать, как они «свободными стопами» ходили с Ермаком по всему Сибирскому «царству». Некоторые дополнительные сведения об их походах Семен Ремезов почерпнул в неизвестном памятнике, найденном им в Кунгуре и позднее переработанном им в так называемый Кунгурский летописец. Не все было понятно тобольскому историку в обнаруженной им рукописи, подробно рассказывавшей об экспедиции Ермака вглубь Пелымского княжества.

Следуя кунгурскому источнику, Ремезов начал с того, что дополнил текст своей «Истории» краткими сведениями о том, что после взятия Кашлыка и похода на Обь казаки «ездили воевать по Тавде». Но затем он обратил внимание на то, что Ермак отправился по Тавде к Пелыму не из Кашлыка, а с Карачина улуса на Тоболе и туда же вернулся после похода. Неверно истолковав эту подробность, историк пришел к ошибочной догадке, согласно которой казаки ходили на Тавду и Пелым до занятия Кашлыка.

Ремезов снабдил составленную им Кунгурскую летопись многими подробностями, касавшимися хорошо известных ему географических пунктов, местных святилищ и шаманских обрядов. Но его рассказ нельзя воспринимать как достоверный отчет о происшедшем. Скорее это живая иллюстрация, составленная на основании поздних преданий.