Ермак. Телохранитель

Наконец ужин и мы уставшие ввалились в спальное помещение, где нас ожидал сюрприз в виде юнкеров старшего класса. Сегодня, оказывается, был день их возвращения из отпуска. Наши портупей-юнкера бросились здороваться с одноклассниками, а мы застыли толпой около входа в помещение.

Я рассматривал старших юнкеров, одетых в парадную форму, стройных, подтянутых и выгодно отличающихся от нашей братии, одетых в домашнюю форму.

"Неплохо здесь поставлено обучение, если за один год привили юнкерам такой бравый воинский вид, — подумал я. — До капитана Рунского, конечно, им далеко, но в мою бытность в РВВДКУ такой выправки и за четыре года учёбы многие однокурсники не добились. Хотя строевая была не главным предметом, но всё же, всё же".

В этот момент в помещение вошёл сотник Головачев. Тут же последовала команда: "Смирно-о-о!". Все застыли, вытянувшись во фрунт.

— Знакомимся?! — сотник обвёл помещением взглядом. — Это, хорошо. Знакомьтесь! А портупей-юнкера доведут до молодых традиции взвода.

Произнеся эту фразу, Головачев развернулся кругом и вышел.

— Вольно! — скомандовал взводный портупей-юнкер Забелин.

"Что же, посмотрим, какие традиции в казачьем взводе Иркутского юнкерского училища и какой тут цук и цуканье, — подумал я. — В воспоминаниях Маркова, Дутова о своём обучении в Николаевском кавалерийском училище, которые прочитал в своём времени, описание цука не очень привлекательно выглядит. Особенно катание "корнетов" в туалет на своём горбу. Но оба отмечали, что такого в "царской сотне" не было. Там были свои, казачьи традиции. Хотя о чём я?! Со слов цесаревича "царская сотня" только ещё формируется, а здесь уже традициям семнадцать лет".

* Цук — в дореволюционной России система неуставных взаимоотношений, сложившаяся в кадетских корпусах и военных училищах, заключающаяся в издевательствах, насилии, оскорблениях и других формах унижения над новобранцем его старшими товарищами.

Между тем, по команде "вольно" старшекурсники, мне так удобнее было их называть про себя, образовали что-то напоминающий двухшереножный строй в глухом углу помещения, при этом пятеро из них, взяв табуреты, сели за стол перед строем. Двое из них имели по три лычки на погонах, трое по две. Но ни взводный, ни отделенный портупей-юнкер в этот президиум не попали.

Вперёд вышел портупей-юнкер Забелин и произнёс:

— Господа юнкера, с сегодняшнего дня, вы все по традициям казачьего взвода училища получаете звание "казак", которое будете носить до окончания первого класса. К каждому из вас будет прикреплён "хорунжий". Такое звание имеют все учащиеся второго класса. "Майоров", то есть оставшихся на второй год обучения, в нашем взводе нет. Теперь позвольте представить вам "Совет охраны казачьих традиций", который разрешает все возникшие споры на уровне юнкеров, не требующих вмешательства офицеров.

Забелин сделал несколько шагов в сторону, открывая нашему взору стол с советом.

— "Полковник" совета старший портупей-юнкер Баженов Николай Андреевич.

Сидящий в центре президиума, старший портупей-юнкер встал из-за стола, кивнул головой и щелкнул каблуками. После чего сел на место. Дальше прошло представление всего совета: двух "войсковых старшин" и двух "есаулов", по окончании которого поднялся старший портупей-юнкер Баженов и произнёс.

— Господа юнкера младшего класса, наш совет по традиции был выбран в день выпуска нашими предшественниками, которые стали хорунжими и подхорунжими казачьих войск. Основной целью цука в нашем взводе является воспитание и поддержание в своих "молодых" казачьей лихости, любви к боевому прошлому и славе казачьих войск. Но шлюсс, шенкеля и воинский вид, соответствующий выпускнику Иркутского училища мы развивать вам будем жёстко. Теперь по одному подходите к столу, чётко представляетесь и кратко рассказываете о себе для знакомства. Всё ясно?!

* Шенкель — в кавалерийской посадке часть ноги ниже колена (икра), прилегающая к бокам лошади. Служит для управления лошадью ногами (дать шенкеля).

* Шлюсс — сжимание седла коленями и ляжками как условие прочной посадки.

Дождавшись нашего нестройного ответа "полковник" сел на место. После этого, по его указанию юнкера стали выходить к столу и кратко докладывать о себе: откуда родом, из какого полка прибыл, сроки службы. Скоро подошла моя очередь. Подходя к столу, я отметил, что "полковник" и "войсковые старшины" переглянулись между собой.

— Казачий сын Аленин Тимофей Васильевич, уроженец станицы Черняева Амурского казачьего войска. Семнадцать лет. Сирота. Поступил по образовательному цензу. До этого экстерном сдал экзамены за шесть классов Благовещенской мужской гимназии. Здесь сдал экзамены по русскому языку на восемь баллов.

— И всё? — поинтересовался ещё один старший портупей-юнкер, сидящий за столом, который был представлен, как "войсковой старшина" Пляскин.

— Точно так. А что ещё рассказать? — ответил я.

— Понимаешь, юнкер, мы здесь будем жить одной семьей. Поэтом мы должны быть уверены в каждом. И что-то утаивать от своих братов нельзя. А к тебе есть вопросы! — продолжил Пляскин.