Ермак Тимофеевич

Иван Кольцо откашлялся и начал:

– Вот оно что, купец, надоело и мне и атаману разбойничать. Прискучило дело это… А об вас, купец, слухом земля полнится, что житье у вас вольное, без воевод, подьячих и приказных, только одна лиха беда – соседи дикие, беспокойны, ну да нам-то они и на руку, и решили мы с атаманом ударить вам челом с просьбицей… Отрежьте нам землицы, лесу на избы пожалуйте, кое-что из хозяйства для пропитания, построимся мы и заживем тихо, мирно, никого не тревожа, а как придут из-за гор гости нежданно, татарва поганая, остяки или вогуличи, то с ними мы начисто разделаемся, будут нас долго помнить нехристи… Оберегать, значит, вас будем в оплату за милость. И вам и нам хорошо будет… Вот и сказ весь.

Иван Кольцо замолчал. Семен Иоаникиевич сидел в глубоком раздумье. Предложение Ермака было более чем кстати. Земли у Строгановых жалованной глазом не окинешь, а защиты, почитай, никакой нет. Есть служивые люди, да что в них толку? Мужичье, трусы, увидят со стрелой татарина или вогуляка и драло, пищали побросают, врассыпную ударятся, прямо вахлаки. Есть и удальцы между ними, да немного, и их приходится посылать со стругами в Астрахань. Вот и теперь Мещеряк с отборными людьми где-то запропастился, давно бы вернуться следовало, а его нет как нет. А недавно тут налетели татары и разграбили один поселок начисто. Вот тут поди и пушки есть, и пищали, на всех московских стрельцов хватило бы, а людей нет, чтобы с ними управиться.

Ермаковы люди-то золото, удалец, чай, к удальцу, по есаулу видать, но только грозна и царская грамота, в ней беглых людей принимать заказано под страхом опалы царской и отобрания земель… Далеко, положим, от Москвы, доведают ли? Да слухом земля полнится: один воевода пермский по наседкам отпишет в Москву все в точности, да еще с прикрасою. Такую кашу наваришь себе, что и не расхлебать ее.

Такие мысли неслись в голове Семена Иоаникиевича.

– Что же, купец, долго думаешь?.. Коли есть на то твое согласие, по рукам давай бить, укажи землю – мы туда напрямик и двинемся… Внакладе не будешь. Все протоки за убытки отработаем.

– Не в том дело, добрый молодец, не за землей, лесом и хозяйством остановка – всего этого у нас – достаточно, и по душе мне челобитье ваше, да как на это решиться, не ведаю…

– В чем же дело?

– Препона есть…

– Какая?

– Царем нам в грамотах заказано принимать беглых, вольницу…

– Какая же мы вольница? Прежде были, а на землю сядем, такие же будем, как и все, – возразил Иван Кольцо.

– Все-таки опаска есть…

– Уж больно ты, купец, опасливый.

– Да и хозяин я здесь не один… – сказал Строганов. – Племянники у меня есть, двое, все мы трое хозяйствуем… Надо с ними погуторить, что они скажут…

– И то ладно, – согласился Иван Кольцо.

Семен Иоаникиевич ударил в ладоши. На этот своеобразный зов явился Касьян.

– Вот что, – отдал приказание вошедшему Семен Иоаникиевич, – отведи ты Ивану Ивановичу, – он рукой указал на Ивана Кольцо, – с его молодцами горницы, напои, накорми, угости гостей досыта. А завтра мы с тобой, добрый молодец, порешим это дело неповоротливо.

С последней фразой Строганов обратился уже к Ивану Кольцо.

– Слушаю, батюшка Семен Аникич, слушаю, – ответил Касьян поклоном. – Пойдем, добрый молодец.

Иван Кольцо, откланявшись, вышел из горницы в сопровождении Касьяна. Семен Иоаникиевич, не откладывая дела в долгий ящик, прямо прошел к племянникам и передал им предложение Ермака Тимофеевича. Те с пылом молодости ухватились за этот случай.

– Чего тут, дядюшка, раздумывать? – заметил Никита Григорьевич. – Сам Бог посылает нам таких людей… Государь опалился бы на нас, кабы вольница разбойничала, а то она смирно сидеть обещает и его же людишек оберегать.

С этим мнением согласился и Максим Яковлевич.

– Да и где Москве доведаться? Далеко она… – заметил он.

– Этого не говори… Воевода-то пермский поближе, дознается и отпишет, – сказал Семен Иоаникиевич.

– А почему узнает воевода, какие у нас люди поселились? На них ведь не написано, что они беглые.

– Это-то так, да и нужны нам людишки действительно… – сдался старик Строганов.

– Что и говорить, как нужны! Вестимо, согласиться надо, – в один голос сказали Никита и Максим.

На том и порешили.

VIII На новой стройке

Ермак Тимофеевич не заставил себя долго ждать. Через несколько дней он с сотнями своих отборных удальцов прибыл в «строгановское царство». Вместе с есаулом Иваном Кольцом он ранее явился к Семену Иоаникиевичу Строганову, принявшему их уже вместе со своими племянниками, и повторил перед ними свое и своих удальцов желание бросить разбойное дело и послужить делу русскому – охране рубежа России от неверных и диких соседей.

Семен Иоаникиевич повторил от своего лица и от лица племянников согласие принять на сторожевую службу Ермака и его людей, отвести им земли и отпустить дерева для постройки изб и хозяйственного обзаведения. Как на отведенную новым поселенцам землю, он указал на местность, лежащую за старым поселком.

– Тут и храм Господен будет вам поблизости, может, и помолиться вашим грешным душенькам захочется.