Эрнани из гильдии актеров

И не обращая на них больше внимания, даже не вслушиваясь в тихий, угрожающий голос Трисс Даверреи, скользнула дальше, привычно ощупывая взглядом дорогу, впитывая кожей то, что доносили до меня воздушные потоки.

Посреди искрошенной в мелкую пыль мебели алой гостиной в ступоре замерли слуги. Белые от ужаса лица, тусклые глаза, дрожащие пальцы… Картина — не ждали? И это не аппетитные молоденькие горничные, это наглые ливрейные мародеры с аксельбантами регента.

Противно. Как же противно, но возможно, принцесса Ирин не заслуживала лучшего?

— Мародерничаете? — спросила еще более нежно, отметив свисающую из-за обшлага камзола старшего золотую цепочку, слегка оттопыренные карманы и пыль на коленях штанов. Ползали по развалинам? — Ищете ценности? Ах, какие добычливые… Не рано ли?

Склонив голову, приблизилась еще на шаг. Троица слитным движением качнулась назад.

Я в своем праве.

Резкий бросок и подцепив за ворот ближайшего, подтянула его вплотную. Вдохнула острый, кисловатый запах страха, выступивший каплями пота на висках, облизнулась, чувствуя, как ворочается где-то внутри покорная, вечно голодная змея.

— Вы, двое, — коротко взмахнула свободной рукой, — помогайте.

— Но… мы подчиняемся… — диссонансный, дребезжащий голос слуги нарушил спокойную сосредоточенность игры.

— Вы будете с-спорить? — тонкая нить холода мгновенно скользнула по камням, обхватывая ноги человека, желавшего воспротивиться приказу. Мм, все же это мелкий лорд, слишком хороша ткань его одежд. Но да не важно. Искоса взглянула на белого, словно снег, наглеца. Краешками губ улыбнулась. Дернула кистью и плеть, свитая из рваных клочьев ауры, хлестнула его по спине. Тот, изогнувшись, с коротким стоном рухнул на камни.

— Вперед! А ты… компенсируешь свою наглость, — кончиком стилета, мгновенно оказавшегося в руке, пощекотала ему подбородок, слизнула каплю крови. Частое дыхание мужчины отдавало чесноком и чуть-чуть гнильцой. Противно. Обняв покрепче обмякшую жертву, прильнула к его губам в поцелуе. Тонкая ниточка холода потекла, забираясь под одежду, кожу. Он захрипел. Совсем каплю… жизни, страха. Мне!

Что?

Нет!

Опомнившись, оторвалась от холодеющих губ и прошептала на ухо:

— Понравилось? — легким движением оттолкнула закатившего глаза человека. Пока он медленно и как-то неуверенно оседал на камни, выдернула из его рукава цепочку. Искоса взглянула на спешно шурующих камни стражей.

— Приберите этого…

И неспешно, не оборачиваясь для того, чтобы проверить выполнение приказа, прошествовала дальше, оглядывая разрушения. А так хотелось закричать на кого-нибудь, дико завыть или разломать, разбить, растерзать… Бросить все, исчезнуть, раствориться в сумрачных осколках теней.

Впрочем, это невозможно.

Да и насчет разбить… Все уже разрушено до основания. Принц Ленар не пожалел силы. Да, именно он. Кто же еще? Черный Принц попался в ту же ловушку, герцог надеялся заполучить в союзники. Остается только эта пестрая птичка, скрывающая за яркими одеяниями мрачные пристрастия.

И заемной силы он не жалеет. Чужая боль много дает, если знать, как правильно просить. Принц Ленар знает и умеет.

Часть стен была будто срезана. Наискосок, так что перегородки, отделявшие покои принцессы от общих гостиных имели высоту человеческого роста, внутренние едва доходили до груди, а внешние — до колен, открывая мрачный вид на краешек мертвой пустоши и замшелые камни внешней стены. Пол усеивали камни, вперемешку с осколками, обломками и грязью. Ни одной сколько-нибудь узнаваемой вещи, ни одного целого тела. Ошметки, алые, белые, черные…

Брезгливо дернув ногой, стряхиваю с туфли какие-то клочья. Пенное кружево пропитано кровью… Служанка? Не удалось ей выжить… Еще одна жертва королевских игрищ. Надеюсь, она умерла быстро.

Грей, повезло ли тебе?

Чья это мысль, уже просто не могу разобрать.

Не думать, очистить разум от чужого присутствия, разложить по полочкам маски, перебрать осколки отражений…

Вскочив на край стены, замерла, балансируя в порывах холодного ветра. Двинулась вперед, раскинув руки. Невидяще уставилась в пространство. Не нужно смотреть под ноги, разглядывая узкий карниз, надо чувствовать его, ощущать, вслушиваться в то, что он расскажет. Куда ставить ногу, где лучше проскочить побыстрее, где — замереть… Тело знает, тело помнит, понимает. А душа?

Как же все плохо… Я теряю себя. Все больше сливаюсь с наследством, перестаю ощущать где кончаюсь я и начинается маска, где правила игры диктует моя воля, а где — страстное желание верей-аали. Мертвой верей-аали!

Ненавижу все это!

Но выхода нет…

Значит…

Вспомнить себя, разделить Кальку и основу личности, разобрать на составные части, определить, что принадлежит мне, а что — наносное.