Эрнани из гильдии актеров

— Но тогда позвольте, — скрывая недовольство за улыбкой, лорд окончательно перешел с иносказаний на прямую речь, не допускающую иных толкований, — предложить вам маленький подарок.

— Не позволю, — глянула холодно, свысока, уже конкретно на собеседника.

Все, игры закончились. Пора сказать прямо.

— Из ваших рук я не приму даже родниковой воды.

И смягчила категоричность тона легкой игривой усмешкой. Погрозила пальцем, будто собираясь наказать малыша.

— Отчего же вы так суровы ко мне, прекраснейшая? — недоумение, не слишком искреннее.

— Я не сурова, милорд, я разумна. И осторожна.

Однако в свете последнего происшествия с башней это утверждение не выглядело правдой. Развалины напоминали о пережитой опасности, и о том, что все происходящее — одна большая игра на выбывание, в которой будет только один победитель…

Воспоминание, наконец, пробилось из глубины сознания и развернулось во всю ширь. Все, что беспокоило подспудно, исподтишка подтачивало уверенность, смущало, странным образом ассоциируясь с герцогом Айворы, выплеснулось, схлестнулось с реальностью и завертелось перед глазами яркими смазанными пятнами.

— Золотой дождь…

Стою, уперев руки в бока и слегка запрокинув голову, на самом краю сцены.

Огонь десятков свечей разгоняет мрак, за спиной — натянутый на рамы холст, расписанный под пещеру, жаровня, от которой вверх вьется тонкий ароматный дымок, и голос кружащейся вокруг нее ведьмы:

— Возьму пять частей серебристой золы, три капли ледянки и света речного, пыльцы сих прекрасных белых узорных цветов я добавлю семь сотен песчинок… Огонь прогорит, вскипит дикий пар, и чернью котельной выступит яд. На главы врагов отольется горящей слезой, мой дождь золотой!

— И месть, да месть, — подхватываю я, позволяя голосу взвиться под самый купол, — исполненной горя души! Она — свершится? В мученьях умрут, страдая от боли, лишенные власти отродья равнинной чумы?

— О, да, — хрипло каркнула ведьма в ответ, — не один не увидит рассвета…

Торжествующий полубезумный смех вырывается из горла. Сейчас я — зримое воплощение рыжей горской княжны…

— Золотой дождь, о дождь золотой, ты прольешься отчаянья волной… — задумчиво процитировала слова из старой пьесы, подходя ближе. Протянула руку, словно для поцелуя. Отметила, как вздрогнул лорд Варис, мимолетно погладив кольца. Провела кончиком пальца по обшлагу, расшитому плотной нитью, и успокаивающе качнула головой.

— Но все же, замечу, что одно ваше обещание мне по душе. А вы, герцог что-то о нем забыли.

— Какое?

— Прогулка в Арсенал.

— О, так вы… согласны? — недоверие и облегчение.

— Разумеется. Предупредите милорда сенешаля, через некоторое, весьма короткое время, ему придется отложить дела…

Мы же союзники? О, да. Положила руку на предложенный согласно этикету локоть.

— Почему бы не пойти сейчас?

— Увы, — притворно вздохнула, — сначала надо разобраться с одним делом. Договором, если точнее.

Обещания надо выполнять, или убивать того, кому обещал.

— Мы подождем, — склонил голову герцог, понимающе улыбаясь, — но я разочарован, ваше высочество.

— Ну, лорд Варис, не стоит… Всякое происшествие имеет две стороны, и в каждой неприятности можно найти выгоду.

— Но кто выгадал в этом случае? — герцог, развернувшись, провел рукой по развалинам., намекая на огромные расходы.

Я поясню…

— Выгадали, для начала, вы. Мой голос. Затем, я. Близкое знакомство с недоступными ранее возможностями в тех или иных искусствах и их пристальное изучение всегда приносит пользу. — Если не убивает. — Выиграл дорогой кузен Рикланд. Маленькое соглашение о сотрудничестве.

— Ну что же…

Здесь все воспринимают мелкие предательства как должное и неизбежное. Герцог не оказался исключением. Если что-то может принести пользу, то надо это с делать, пусть даже если это окажется подлость…

— Мы будем ждать вас. С нетерпением. Но все же, расскажите, где вам довелось побывать?

И какую информацию получить?

— Вы слышали что-нибудь о подземельях?

Подхватила привычным движением подол платья, спускаясь по лестнице. Шаг за шагом, замирая на полмига, полслова. Одна ступенька — одна фраза, обтекаемая, многогранная. Полная ускользающего смысла. Я рассказала все и не сказала при этом ничего. Так просто и так сложно. Обещала и обманывала, успокаивала и предостерегала от излишней активности.

И распрощалась, позволяя герцогу удалиться в полной уверенности, будто я принадлежу ему.

— Ждите меня, милорд, ждите… — многообещающе прошелестела ему вослед. И развернулась, пристально всматриваясь в лица слуг.

Не пора ли перекусить?

Позволив этой мысли отразиться в хищных, широких движениях, заставила людей расступиться.