Эрнест Хемингуэй. Обратная сторона праздника. Первая полная биография

В Кетчуме все осталось по-прежнему. Теперь Эрнест почти все время молчал, говорил редко и заговаривал только для того, чтобы озвучить свои эфемерные жалобы. Он вел себя так же, как и его отец, до того как тот застрелился в 1928 году. Незадолго до смерти Эд Хемингуэй стал чрезвычайно раздражительным и подозрительным, стал запирать свои вещи под замок. Он безумно привязался к младшему сыну, Лестеру, и зацикливался на страхах, связанных с финансами. В конце жизни его, как и его старшего сына, одолевали навязчивые мысли о налогах. Болезнь, писала сестра Эда, «помутила его рассудок». Когда он застрелился, никто, в общем, не удивился.

Психическая болезнь проходила сквозь семейство Хемингуэев, как река, одна из тех, что Эрнест описывал с такой прекрасной лаконичностью; эта река неслась вперед неудержимо, с непримиримой силой, приостанавливаясь только у маленьких водоворотов, причиняя страдания таким людям, как Эд Хемингуэй, Эрнест Хемингуэй, Грег Хемингуэй и следующим поколениям, и следующим за ними. Эта болезнь принимала и продолжает принимать форму циклов мании и сменяющей ее психотической депрессии, алкоголизма и других пагубных склонностей, и самоубийства. Многие полагают, что трое из шести детей Эда и Грейс – половина – покончили с собой.

Но река несла с собой и другие качества, не в последнюю очередь красоту и харизму. Эд и Грейс были интересными и красивыми людьми, и у них было чудесное и красивое потомство. Еще важнее, мчащаяся река несла с собой художественный талант, даже гений, а также необыкновенное личное обаяние. Эти качества можно увидеть и в музыкальной одаренности Грейс и в невероятной харизме, которую она разделила со своим сыном. Потомки Хемингуэя писали, рисовали, играли в кино и изучали историю искусств. Один из внуков Эрнеста написал книгу, которая была номинирована на Пулитцеровскую премию и Национальную книжную премию. Эти наследственные черты сохранялись в ДНК, и река передавала их так же верно, как и психические болезни и склонность к самоубийству.

На надгробии Хемингуэя в Кетчуме можно прочесть надпись: «Больше всего он любил осень / Желтые листья на тополях / Плавающие листья в реках с форелью / И над холмами / Высокое синее безветренное небо/ …Теперь он часть всего этого навечно». Эти слова Эрнест написал о другом своем друге из Сан-Валли, Джине Ван Гилдере, к его похоронам в 1939 году. Нет сомнений, что осень на американском Западе прекрасное время года, и места эти прекрасные, и она принадлежала второй половине его жизни, и приобрела для Эрнеста горьковато-сладкий привкус прощания.

В последние два года, в мемуарах «Праздник, который всегда с тобой», Эрнест снова написал об осени, на этот раз об осеннем Париже 1920-х годов – еще одна прекрасная пора в прекрасном городе. «Каждый год в тебе что-то умирает, когда с деревьев опадают листья, а голые ветки беззащитно качаются на ветру в холодном зимнем свете». И все же осень в тот период его жизни была прекрасной, оттого что за ней неизбежно следовало: «Но ты знаешь, что весна обязательно придет, так же как ты уверен, что замерзшая река снова освободится ото льда».

С женой Паулин после прибытия в Америку, 9 июня 1937 год.

В клубе «Сторк» в Нью-Йорке, слева направо: Эрнест Хемингуэй с женой, миссис Леланд Хейворд, Спенсер Трейси, Джордж Джессель и Леланд Хейворд, 1954 год.

Хемингуэй (в центре) с актером Гари Купером (слева) после охоты, 1959 год.

Хемингуэй с сыновьями Грегори и Патриком, а также знаменитым режиссером Мервином Лероем и его женой, 7 октября 1940 год.

Эрнест Хемингуэй (справа) над картами вторжения с капитаном атакующего судна, 4 июля 1944 год.

С Ингрид Бергман, 31 января, 1941 год.

В боксерском снаряжении, июль 1944 года.

Эрнест Хемингуэй и Фидель Кастро на Кубе 15 мая 1960 года, за 14 месяцев до смерти автора.

Признательность

Как и предполагала моя тема, подготовка материалов и создание этой книги стали настоящим событием, и я должна поблагодарить за помощь многих людей. Я с большой радостью говорю спасибо тем друзьям, кто прочитал мою рукопись и помог мне в трудах иным образом: Мэрион Мид (моему терпеливому слушателю), Аманде Вайль, Карлу Роллисону и другим участникам биографического семинара в Нью-Йоркском университете. А также участникам моей безымянной горной биографической компании Лине Бернштейн, Дэвиду Перкинсу, Полли Лиман, Хизер Кларк.