Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель

– Послушай, Барон, – начал он, – в течение последних нескольких месяцев мы узнали многое о рыбе-парус-ник. Нам их ловить гораздо легче, когда мы ловим на блесну, двигаясь в западном направлении. Это потому, что они идут в этом направлении. А вокруг этих районов, – он указал три области на морской карте, – у нас клюет постоянно. Здесь все дело в рельефе дна, а не в течении, поскольку мы и так в нем находимся. Ты не можешь ловить рыбу в океане вслепую, как ты делал это в горном ручье. Я думаю, что рыба движется в западном направлении, чтобы пройти через Гольфстрим между маяком Ребекки и Тортугасом. Тем же путем танкеры идут в Тампико. За это лето мы поймали больше, чем прошлой зимой все профессионалы из знаменитой рыболовецкой компании Флориды. Сейчас у рыб лучшие условия для кормежки, и мы уже начали формироваться как экипаж настоящей рыболовецкой машины. – Эрнест похлопал по борту «Пилар».

– Машина что надо, – согласился я, – я лишь надеюсь, ты не разочаруешься в экипаже или придумаешь еще какое-нибудь занятие по душе.

– Я никогда в тебе не разочаруюсь, Барон, потому что ты энергичный и тебе наплевать на трудности. Но почти все это чушь собачья по сравнению с Африкой. Лишь там я понял, что мне нужно.

– Когда подцепил дизентерию, – съязвил я.

– Черт с ней, с дизентерией. У меня только одна жизнь, и, ради Христа, я хочу побывать там, где мне интересно. Я не ощущаю никакой романтики на Американском континенте. Он меня нисколько не вдохновляет. Сейчас я просто хочу сколотить достаточно денег, чтобы вернуться в Африку. Я упорно работал, написал несколько хороших рассказов и буду продолжать заниматься этим, хотя на прошлой неделе у меня все из рук валилось. Но сейчас я могу говорить об этом в прошедшем времени. Сейчас я прихожу в норму, и писатель во мне еще как будто не умер.

– Может, тебе взять на борт Гертруду Стайн? Она покажет тебе, как управляться с делами, – подшутил я над ним.

– Ну конечно, – рассмеялся он, – уж порядочек будет отменный. – Он замолчал на мгновение, затем продолжил: – Я действительно учился у этой женщины. И в то же время я учился у Джойса и Эзры. Гертруда была прекрасной женщиной, пока у нее не появились эти странности. До этого она была чертовски хороша. Но потом она начала думать, что любой хороший человек странен сам по себе. С этого момента она изменилась в худшую сторону и убедила себя в том, что человек со странностями непременно должен быть хорошим. Но пока с ней не случилось этого помешательства, я многому научился у нее. – Эрнест сделал большой глоток. – У Андерсона я тоже кое-чему учился, но непродолжительное время. А Лоренс показал мне, как описывать ландшафт.

На минуту Эрнест замолчал, вслушиваясь в рокот двигателей и наблюдая за поверхностью воды. Затем он произнес:

– Но боже, книга, которую Стайн издала в прошлом году, полна злобного вздора. Я всегда был к ней чертовски терпеливым, до тех пор пока не получил пинка под зад. Ты думаешь, она действительно верит в то, что научила меня, как нужно писать те названия глав для книги «В наше время»? Она считает, что она или Андерсон показали мне, как надо писать первую и последнюю главы романа «Прощай, оружие!». Или книга «Холмы, подобные белым слонам», или описание фиесты в «И восходит солнце»? Вот черт. Конечно же я обсуждал с ней книгу. Но это было через год после того, как я ее написал. Я ее даже не видел с 21 июля, когда я начал писать, по 6 сентября, когда работа была завершена. Но что меня действительно взбесило, это когда она дала мне понять, что я хрупкий. Черт побери, если когда-то за свою жизнь я и ломал свои кости, так это было во время ранения, или тот перелом руки на западе Штатов, когда перевернулся «форд». А эти шрамы оттого, что врачам пришлось вырезать разорванную плоть. Хирургу было необходимо подпилить концы костей, чтобы сложить их вместе. Без сомнения, старина Гертруда не понимает, что такое хрупкая натура.

Последовала еще одна непродолжительная пауза. Потом он добавил:

– И в довершение всего она назвала меня трусом. Но ты знаешь… Я все равно оставался терпимым и добрым, даже после того, как она перестала быть мне другом. Ты мог бы сказать, что тот прошлый год не был для меня самым счастливым из-за Стайн и Макса Истмена из издания «Нью репаблик». Но во всяком случае, я писал хорошо. Даже не знаю. Может быть, это частично привело к тому, что сейчас Африка для меня кажется чертовски привлекательной.

Эрнест громыхнул кубиками льда в своем пустом стакане:

– Ты не приготовишь мне еще выпивки, Барон?

Глава 8

Как-то утром того лета Эрнест поздно пришел на борт судна. Его сопровождал крупный, серьезного вида молодой мужчина, с осторожностью оглядывавшийся вокруг.

– Сегодня никакой рыбалки, Барон, – сказал мне Эрнест. – К тому времени, когда мы достигнем Гольфстрима, поднимется сильный ветер.

Не было заметно, что это его расстроило. Он почему-то ухмылялся.

– Познакомься с новым товарищем по плаванию, это Арнольд Самуэлсон. А это мой младший брат.