Эрогенные зоны.

– По шую нельзя держать двери в туалет и ванную комнату распахнутыми, иначе счастье сольется в унитаз или раковину, – укорила меня бабушка Люба. И пока я сообразила, что меня не обругали матом, а всего лишь имеется в виду учение фэн-шуй, свекровь промчалась по коридору за кошкой, размахивая над головой предусмотрительно прихваченной из дома сосиской и оставляя после себя турбулентные завихрения воздуха и пыли, отчетливо видные в лучах солнца.

«Влажную уборку придется делать часто»,- мрачно подумала я и сама себе радостно возразила: «Зато какая квартира солнечная и светлая!».

Через минуту бабушкина попа торчала из-под ванны и оттуда же доносились жалобное мяукание и свекровины призывы к Мурке пройти уже в комнату и исполнить свой кошачий долг: определить-таки те самые зоны в новой квартире. В конце концов, сосиска сделало свое дело. Накормленная и обласканная кошка была принесена в комнату и посажена на пол. «Слава Богу, у нас нет пианино,- подумала я, – кошке не на что будет нагадить!». Мурка задумчиво оглядела пространство и поступила, на мой взгляд, вполне разумно: она запрыгнула на единственный предмет мебели, который мы успели привезти в квартиру, огромный и мягкий синий диван. Повозившись на нем и удобно устроившись, кошка легла и уставилась на бабушку.

– Так дело не пойдет! – воскликнула свекровь, – Надо повторить попытку! Сбросив кошку на пол и засучив рукава, бабушка продолжила поиски «эрогенных зон» посредством перемещения дивана по комнате. Кошка упрямо и деловито запрыгивала на диван, где бы он ни находился: у окна, у стены справа от входной двери, у стены слева от входной двери, в центре комнаты.

«Театр Куклачева какой-то, – уныло подумала я, – Весь ламинат поцарапают».

Когда солнце повернуло на вечер, у мужа закончился запас ругательств, бедное животное выбилось из сил, а у свекрови иссякли варианты перемещения дивана, было решено признать квартиру одной прекрасной энергетической зоной (мысль о том, что эксперимент недостаточно «чистый» в виду наличия в помещении дивана, я малодушно не озвучила)…

– Иди, Мурка, погуляй! – свекровь выпустила кошку из машины, та стремительно бросилась в огород и принялась рыть ямку. Время от времени она останавливалась и оценивающе разглядывала ее, затем принималась копать вновь, видимо глубина ямки была недостаточно большой, чтобы поглотить в себя весь ужас пережитого. Когда, наконец, все закончилось, и на месте ямки появился аккуратный холмик, кошка птицей взлетела на самый верх рябины и замерла там огромным пушистым изваянием в лучах заката. И только глаза ее горели злобным зеленым огоньком в надвигающихся сумерках, да долго слышались безответные бабушкины призывы: «Мурка, кис-кис, иди домой!»