Эромахия. Демоны Игмора

Осадная машина вползла на мост, и тут защитники начали пальбу. Из бойниц и из-за парапета на таран обрушились десятки стрел, но неуклюжее сооружение продолжало двигаться, неумолимо приближаясь к воротам. Стрелы если и пробивали перекрытие, то входили неглубоко и не наносили штурмующим никакого ущерба.

Кое-кто из лучников заранее приготовил стрелы, наконечники которых были обмотаны промасленной паклей, теперь их подожгли и пустили в ход — на крыше и стенах осадной машины с шипением и треском расцвели крошечные костерки. Не помогло и это, сырые шкуры не загорались. Когда двускатная кровля оказалась под стеной, солдаты Игмора принялись швырять камни. Булыжники с грохотом и треском обрушились на машину. Наиболее увесистые оставляли на обтянутой кожами крыше угловатые вмятины — доски настила трещали, но держались. Должно быть, атакующие чувствовали себя очень неуютно под непрерывной бомбардировкой, но работу свою они исполняли: машина подползла к самым воротам, и таран ударил — сперва негромко, вполсилы, затем, по мере того как атакующие раскачивали тяжеленное бревно, мощней и мощней. Гулкие толчки сотрясали ворота и барбакан над ними, защитники чувствовали дрожь стены под ногами, но продолжали пускать стрелы и швырять камни. Оставшиеся кувшины с маслом опорожнили на крышу машины, затем снова полетели горящие стрелы. Масло стекало по стенам осадного сооружения, загоралось, с треском разбрасывая искры, собиралось лужами под ногами лигистов… Над мостом тянулись струйки жирного черного дыма, ветер трепал их, унося вдоль стены, расплетал в серые прозрачные пряди.

— Еще масла! Еще! — орал сенешаль.

Добавили новую порцию, снизу защитникам подали в котлах тлеющие уголья, огненные струи осыпались на таран, раскаляясь на лету. Таран бил и бил, а покрывающие машину кожи начали тлеть, расходиться дымящимися прорехами, обнажая обугленную древесину. Теперь защитники замка уже не думали о том, что могут поджечь ворота, — гораздо большей опасностью казался таран, от ударов которого створки хрустели и прогибались. С внешнего берега рва к тарану бросились лигисты с ведрами, их встретила ураганная пальба со стен и из бойниц. Ни один водонос не сумел пробиться на мост или отступить — полегли все. У кромки рва выстроились лучники в синем и красном, соратники прикрывали их щитами. Однако огонь осаждающих оказался малоэффективным, им приходилось пускать стрелы снизу, тогда как люди Игмора били сверху вернее. Поэтому очередную партию лигистов с ведрами снова расстреляли, лишь двоим сине-красным удалось добежать до тарана и выплеснуть воду на дымящиеся бока осадного сооружения. Бежать обратно солдаты не рискнули и укрылись в машине. Там, должно быть, стало невыносимо жарко, уголья осыпались с крыши под ноги штурмующим, поджигали масло, лужами скопившееся на мосту… После очередного особенно удачного броска тяжелый камень расколол доску настила крыши, обломки прогнуло внутрь, там кто-то истошно заорал. Теперь осажденные метили в пролом. Солдаты со стен требовали дать им еще углей, чтобы всыпать в прореху на головы лигистов…

Таран перестал колотить в измочаленные створки, и осадная машина медленно поползла прочь. Защитники замка разразились торжествующими воплями.

Ридрих, вместе с солдатами швырявший камни и таскавший угли, присел за парапетом, стащил шлем и вытер обильный пот… Над мостом поднималось душное марево, порхали крошечные кусочки сажи, ветер причудливо закручивал серые дымовые шлейфы над Игморским холмом. Сегодня, кажется, отбились. А завтра? Truditur dies die… [38]

* * *

Ночь прошла неспокойно. Никто не веселился, солдаты не слишком радовались отступлению лигистов, все знали — завтра штурм возобновится. Сенешаль предпринял еще одну попытку уничтожить мост, велел тащить из паласа старую мебель и швырять с барбакана, стараясь бросить подальше от ворот. Когда куча достигла уровня нижних бойниц, обломки подожгли. За ворота уже никто не беспокоился, таран превратил их за день работы едва ли не в щепу, створки держались скорее благодаря тому, что их подпирала баррикада. На огонь большой надежды не было, но солдаты столпились у парапета по обе стороны ворот и глядели, заслоняясь ладонями от жара и клубов дыма, пока пламя не опало. Дважды из темноты по ту сторону рва выступали лучники лигистов и принимались пускать стрелы. Им не отвечали, обороняющиеся берегли снаряды.

Когда деревянные обломки сундуков да кроватей догорели и превратились в груду алых углей, стало ясно — мост цел. Вниз пламя не пошло. Защитники не стали обсуждать неудачи, пожали плечами и разошлись. Отфрид так и не показался на стене — ни во время штурма, ни к вечеру. Баронета никто не вспоминал, никто не ждал его приказов.

В лагере у подножия холма тоже не прекращалась работа — стучали топоры и молотки, визжали пилы, начальники орали, подгоняя подчиненных… Должно быть, там команды рабочих трудились, сменяя друг друга, чтобы остальные могли выспаться. Хотя какой может быть сон, если стоит такой стук? Защитники замка дремали на стенах в обнимку с оружием.