Эромант. Система Соблазнения

Затем накинули путы, взяли под локти и поволокли прочь. Последнее, что увидел — как один из ковбоев все-таки вскрыл грудную клетку Нараз и вырезал из сердца крупный — с кулак — кристалл манорода.

Голубые отсветы заиграли на испещренной оспинами роже, а мне оставались лишь две вещи — мысленно попрощаться с подругой и поклясться за нее отомстить. Да так, что весь мир ужаснется.

На берегу нас ждала шлюпка — длинная и узкая, как каноэ. Но отвезла не на чадящий корабль, как я думал, а к… подводной лодке. Самая настоящая субмарина покачивалась на волнах метрах в ста от пляжа — небольшая, старая на вид, времен еще Первой мировой войны.

На носу стоял лафет с пулеметом Гатлинга, у которого скучал немолодой стрелок. Он-то и открыл нам люк недалеко от рубки, послав перед тем Дюран воздушный поцелуй.

Внутри, несмотря на крайнюю тесноту, нашлась отдельная укрепленная камера для перевозки пленных, на что намекали свисающие со стен и потолка ржавые кандалы.

В отсеке все сплошь покрывали неведомые знаки, но стоило оказаться внутри них, как голова закружилась и накатила невыносимая слабость, а интерфейс изошел помехами, как старый телек. Очевидно, защита от магии. Дерьмо…

Нас приковали за руки-ноги, бросили на холодный решетчатый пол, пнули раз-другой для верности и ушли, заперев переборку на тяжелый ворот. И лишь когда все стихло, я услышал, как Анри тихонько всхлипывает в тягучем мраке, разбавляемом лишь слабым свечением рун и символов.

— Ты как? — спросил и не узнал свой охрипший низкий голос.

— Почему… — француженка всхлипнула, и цепи зазвенели от бессильной дрожи. — Зачем они это сделали?

— Неплохо бы сперва узнать, кто это вообще такие. И что означает АТК?

— АТК? — девушка удивленно приподняла голову. — Ты уверен?

— На все сто.

— АТК — это Американо-Авиланская Торговая Компания. Одна из многих шаек колонистов, что ведут захват этого мира. Или, как они сами называют — разработку. АТК — самые злобные и безбашенные из всех… да ты и сам все видел. Свора наемников, бандитов и ублюдков, собранных со всего Фронтира. Боюсь, нас ждет весьма незавидная участь. Тебя наверняка попытаются выгодно продать русским или же обменять на своего пленного чародея. А вот меня в лучшем случае пристроят к прислуге и заставят развлекать главаря. В худшем — продадут в бордель, где мною будут пользоваться такие вот уроды по двадцать раз на дню. Так что, если получится… — она судорожно сглотнула, — убей меня. Уж лучше смерть, чем бесчестье.

— Не вешай нос раньше времени. Что-нибудь придумаю. Кто вообще ошивается в Авилане помимо янки?

— Русские, британцы, французы, немцы, испанцы, итальянцы, японцы… Это только империи. Есть еще уйма частников, но они совсем крохотные. А самые большие компании — у твоих и у американцев.

— Значит, нужно бежать к своим. Не переживай — я нас вытащу.

— Хотелось бы верить, — вздохнула Анри и уронила голову на грудь.

Где-то через час днище задрожало от проснувшихся движков, а за стенкой послышался гулкий плеск — очевидно, лодка набирала цистерны и готовилась к погружению.

И тут я понял еще две важные вещи — корабль, который мы видели, случайно занесло сюда штормом, но подбила его именно субмарина.

А во-вторых, туманный заслон зависал вровень с уровнем моря, а все что ниже оставалось вне пределов его досягаемости.

Либо же подлодка могла опускаться на такую глубину, где действие барьера практически исчезало. Очевидно, те, кто много лет назад возвел эту защиту, вряд ли предполагал, что однажды сюда явятся люди внутри стальных банок.

Раздумывая обо всем этом, я неожиданно заснул под мерный гул винтов. И увидел сон столь яркий, словно снова перенесся из пропахшей дизелем каморки в еще один волшебный мир.

Я оказался посреди величественной степи, что простиралась от края до края, а впереди спиной ко мне стояла шаманка — живая и здоровая, поглаживая холку снежно-белого оленя. А прямо над нею ярко сияло солнце в окружении двух лун — белой и кроваво-алой.

— Нараз! — подался вперед, но смог протянуть лишь руку.

Девушка обернулась и смерила меня насмешливым взглядом.

— У тебя все получится, зарак удрот, — она запрыгнула на спину оленя и вцепилась в развесистые рога. — Я в тебя верю. Мы в тебя верим.

— Прости…

— Тебе не о чем жалеть, человек. Я погибла в бою с улыбкой на устах. Это — высшая честь любого орка. А теперь прощай, Семен. Пусть тебе всегда сопутствует удача.

Орка ударила оленя пяткой и понеслась во весь опор — прямо к сияющим дискам на небосклоне. Провожал ее взглядом, пока еще мог выдерживать слепящий свет, а по щекам градом катились слезы — и от солнца, и не только.

А затем наступила тьма, размытая резким ударом по ребрам. Я тряхнул головой и разлепил веки — в камере стояли вооруженные ковбои во главе с седым ушлепком и отцепляли нас от оков.

Но не для того, чтобы освободить, а чтобы надеть более удобные наручники. Сразу после этого нас взяли под локти и вывели в коридор.

— Шевелитесь, черти, — прорычал Кастор. — Генри не любит ждать. И относитесь к полковнику со всем уважением, если не хотите, чтобы вас высекли.