Эромант. Система Соблазнения

А затем еще раз и еще, пока череп не треснул, а мозги не вылезли наружу. Но королева била и била, пока не вспотела, и никто — включая меня — даже не подумал ее остановить. Гадина получила по заслугам. Причем — в полном соответствии с законами.

— Осталась последняя, — Лиайн выпрямилась и смахнула влагу со лба.

— Думаю, она в лаборатории, — указал на дверь.

Та оказалась заперта, но волшебница впитала столько манорода, что просто вырезала петли и замок острой реактивной струей.

Когда переборка со страшным лязгом рухнула, мы действительно увидели Ирму. Немка с перекошенной рожей и совершенно обезумевшим взглядом сидела за столом и таращилась на иглу шприца, на которой блестел розоватый подтек, как от марганцовки.

Похоже, мразь задумала умереть быстро и безболезненно, но до последнего момента не решилась вколоть яд. И только при нашем появлении вонзила шприц в шею и до упора вдавила поршень.

Дернулась, как от тока, нервно хихикнула и развалилась в кресле с вытаращенными в потолок зенками и улыбкой, от которой икнул бы даже Джокер. Я не видел ни дыхания, ни трепета яремной вены, да и лежать настолько неподвижно попросту нереально. Не та смерть, которую гниль заслужила — ну да и ладно. Главное, что ее зверские эксперименты закончатся вместе с ней.

— Здесь тоже все нужно сжечь, — сказал я. — А потом — засыпать землей, все разравнять и прогнать табун лошадей. Зло не должно вырваться из этой норы, иначе вы никогда не обретете покоя.

— Сделаем, — кивнула Лиайн.

В тишине звякнул металл и разбилось стекло. То шприц выпал из окоченевших пальцев, и сердце рвануло в такой галоп, что потемнело в глазах.

Хотя подождите-ка… разве при окоченении хватка не должна становиться сильнее? А то как-то слышал, что пальцы мертвецам надо чуть ли не домкратом разжимать.

— Может, это снотворное? — предположила Анри. — И немка пытается нас обмануть?

— Ей же хуже, — пожал плечами. — Тут один черт всё спалят дотла.

Королева облила огнем дальние шкафы с толстыми гроссбухами. Наверное, кто-то нашел бы в изысканиях фон Винтер большой потенциал — а значит, их нужно сжечь как можно скорее.

Дым потянулся к потолку, и мятежница скомандовала отход. Когда эльфы вышли в коридор, направила ладонь на мертвую немку, как вдруг та резко дернулась. Анри вскрикнула и вцепилась в револьвер, но я ее успокоил, хотя и у самого мотор пошел вразнос от такого прикола.

— Не волнуйся — это просто судорога.

Ученая вздрогнула снова, словно невидимые руки тряхнули за плечи. Потом еще раз, и еще, а миг спустя легкая тряска перешла в неудержимую конвульсию. Ирма дрожала, как на электрическом стуле, а затем началось то, что никак не спишешь даже на самые сильные судороги.

Ее живот и груди резко пошли в рост, раздуваясь, точно воздушные шары. На шее, подмышках и локтях вспухли толстенные бубоны и брызнули зеленым гноем. Мутная пена полезла изо рта и носа, а покрытый струпьями язык вывалился едва ли не до пупка.

Одновременно с этим тело стало стремительно набирать массу, и стройная фигура в мгновение ока превратилась в ожиревший бесформенный шматок. Дюран выстрелила, к ней подключились мятежники, но было уже слишком поздно — плоть разрослась так, что стала по сути пуленепробиваемой.

А затем лопнуло брюхо — а точнее, разверзлось, как бутон раффлезии, и толстые треугольные лоскуты изнутри обильно поросли белыми побегами — такими же, какими немка пытала пленницу.

Лоскуты зашевелились и зашлепали, словно пасть, и выглядело это настолько омерзительно, что одна из девушек согнулась в приступе рвоты.

По ушам ударил тошнотворный треск, как от дюжины лопнувших фурункулов, и из налитого гнилью горба выпростались толстенные побеги, двигаясь подобно паучьим лапам.

Белесые стебли били в стены и крушили все вокруг, пока не закрепились достаточно, чтобы поднять над полом тело, больше всего похожее на громадную личинку майского жука.

И только голова все еще сохраняла человеческую форму — за исключением вылезших из орбит глаз и щупальцеподобного языка. Которым фон Винтер проревела:

— Симон! Куда же ты собрался? Мы еще не закончили!

Лиайн пустила в чудище струю огня, но вместо того, чтобы сгореть, оно стало еще больше. Скорее всего, немка вколола себе некое подобие алхимического мутагена и удобрения, что превратило ее в гибрид человека и растения, а температура лишь стимулировала рост биомассы. И только потом мелькнула мысль, что основой этой мерзости вполне может быть моя особо животворная кровь…

— Уходим! — велела королева. — Нужно обрушить вход!

Мы дали по тапкам, а вот гадина застряла в проеме — но ненадолго. Уже на ступенях послышался громкий треск и стук — похоже, фрау обрела такую силу, что крошила каменную кладку, как печенье.

Королева махнула руками, и налетевший ветер засыпал проход обломками стен, черепицей, обгоревшими балками и прочим мусором. Минуту спустя весь этот хлам фонтаном ударил ввысь, словно под ним взорвали мощный заряд.