Эрос

– Ежу понятно – ты хочешь меня соблазнить! Ты вообще соображаешь, что со мной делаешь?

– Разве я чем-то обидел тебя?

Странно, но мой голос звучал еще пьянее, чем у нее. Определенно. Софи разговаривала со мной таким злым тоном, и, когда перешла на шепот, я готов был возненавидеть ее.

– Гляди-ка, ты и в самом деле думаешь, что я… Но… Вот был у меня американец, лейтенантик. Он дарил мне цветы целую неделю. И я могла уехать с ним. Я не любила его. И тем не менее разрешала таскать мне цветы, и не только их, но и более полезные вещи, все сплошь дефицитное: масло, кофе, сигареты… И я позволяла ему целовать меня, и мы рассуждали с ним о нашем будущем… Мне было семнадцать.

– Для чего ты рассказываешь мне все это? – Я мысленно метался в поисках кнопки, чтобы выключить ее невыносимые речи.

– Я вела себя как проститутка. Этого я себе никогда больше не позволю. Я чуть-чуть не продалась ему. Сейчас бы я жила припеваючи в Америке, начала бы жизнь с чистого листа. Ведь это так элементарно, так логично. Он сделал бы для меня все. И внешне он был очень даже ничего, ну а в постели – просто тигр…

Сейчас она сознательно мучила меня. Позже я узнал, что ее отношения с лейтенантом ограничились лишь парой невинных поцелуев. Только и всего.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Что, не нравится? Не желаешь слушать? Разве тебе это понять? Ты голодал в жизни хоть когда-нибудь? Хоть один день?

В тот момент я понял, что Бог существует и что он бывает очень жестоким. Что я должен отвечать? Любой, абсолютно любой мой ответ мог показаться неискренним и притянутым за уши.

Софи понесло. Ока добивала меня, словно охотник раненую дичь.

– Я на волосок удержалась от того, чтобы продать себя! И тут нарисовался ты, такое гадство! Вот я сейчас из кожи лезу, чтобы отыскать в душе хоть малюсенькую крохотулечку любви к тебе, а что в итоге? Можешь догадаться? Ты представляешь себе, что значит быть никем и не иметь ни гроша? Да ты сейчас изнасилуешь меня ко всем чертям, прямо тут, не сходя с места!

Я был слишком ошеломлен, чтобы сказать в ответ хоть что-то.

– Факт состоит в том, что тебя не оказалось рядом, когда ты был нужен мне… Я не знаю, где ты пропадал все эти годы. Иногда я вспоминала о тебе, пыталась представить, что из тебя вышло, воображала, как ты явишься, чтобы вытащить меня из дерьма. А теперь я вляпалась в дерьмо окончательно. Во-первых, влюблена в друга моей сводной сестры, во-вторых, сажусь в самолет, чтобы поужинать в каком-то идиотском замке с привидениями… – Она разразилась бурными рыданиями, и слезы закапали в ее тарелку с куском пирога. Мне пришлось сделать знак скрипачу, чтобы тот удалился.

– Прости меня.

Я сказал это с усилием: в тот момент мне больше хотелось отдубасить или изнасиловать ее, настолько несправедливо она обращалась со мной.

– Ой, как быстро я опьянела. Я почти ничего не соображаю. Ты, конечно, воспользуешься этим?

Может, она сама хотела этого? По сей день я теряюсь в догадках. Была ли в ней какая-то доля испорченности, которая в тот вечер алкала насилия? Но над всем этим я начал ломать голову позже. В тот момент я лишь сказал негромко:

– Я люблю тебя.

– Ты ненормальный. Я хочу домой.

Неловко выбравшись из-за стола, она поцеловала меня в губы. Я сразу же понял, что этот поцелуй – копия того, что был в гравийном карьере, этакий дубль, своего рода доплата.

– Спасибо за ужин. Пусть меня отвезут в Мюнхен, к поезду. Можно?

– Я буду любить тебя всегда, Софи.

– Ну и на здоровье! – фыркнула она в ответ.

Переживай поражения с достоинством, с высоко поднятой головой. Мудрость наших предков дремлет где-то у нас в подкорке и в самые неподходящие моменты жизни дает о себе знать. Достоинство можно истолковывать по-разному. Вероятно, мой отец тоже считал, что сохраняет достоинство.

Я вызвал машину и спросил водителя, может ли он отвезти Софи в Вупперталь прямо сегодня ночью.

Тот ответил утвердительно. Возможно, он просто побоялся дать мне, своему работодателю, другой ответ. Софи же настаивала на том, чтобы ее довезли лишь до Мюнхена – оттуда наверняка идет ночной поезд. В романе эту дискуссию лучше опустить, она покажется читателю слишком мелочной. Мы стояли внизу. Шофер переспросил еще раз, как ему поступить. Я ответил, чтобы он предоставил решать этот вопрос даме. Господи, я хотел дать Софи денег – на железнодорожный билет или на ночлег в отеле. Но я не мог превозмочь себя и предложить ей денег – боялся, как буду выглядеть в ее глазах. Однако если любишь, ты непременно беспокоишься за любимую, и неважно, как это выглядит со стороны. О, как бы я хотел рассказать вам сейчас что-нибудь более романтичное… В такой горький, решающий миг я был поглощен мыслями о том, давать ей денег или нет. Деньги, деньги, деньги.

Именно тот момент судьба выбрала для того, чтобы дать мне понять, что и самого себя я оцениваю только сквозь призму денег.

В конце концов я услышал свой жалкий лепет:

– Послушай, если тебе потребуется помощь, когда-нибудь, то…