Эрос пленных не берет

Она обернулась вполоборота, и Вечерников заметил пылающую щеку, на которой обугливалась маленькая родинка. Вообще-то родинка была коричневой, но сейчас сделалась почти черной. Маргарита кивала головой и говорила свои бесконечные «да»:

— Да, конечно. Да. Да.

Вечерникова так скрутило от ревности, что он едва не накинулся на нее с обвинениями. Конечно, он ревновал за брата! Она собирается замуж, но по-девичьи краснеет, когда разговаривает с каким-то хлыщом! И назначает ему свидание! Будет ждать его звонка!

Он вышел из своего убежища и, очутившись у нее за спиной, резко сказал:

— Приятный день, не так ли?

— О да! — Она повернулась к нему с невинным выражением лица, и он дернул щекой. — У вас великолепный сад. И беседка. И даже пчелы великолепные — такие крупные, как воробьи.

— Угу. — Вечерников поднялся по ступенькам к ней в беседку и сел на скамью. — Я вам не помешал? — спросил он ледяным тоном. — Кажется, вы говорили по телефону?

— Ну да. С женихом своей подруги. — Она догадалась, что он подслушивал, и запаниковала. — Мы с ним до сих пор на «вы», представляете?

— Представляю. Ваша подруга тоже выходит замуж? Надо же — какое совпадение.

Маргарита и представить себе не могла, что его так разберёт. Кажется, она недавно завидовала настоящей невесте Квитковского? Напрасно, напрасно… Большая дружная семья — это не всегда хорошо для человека со стороны.

— Как вам сегодня спалось на кровати Игоря?

— Отлично, — пробормотала она, приложив руку ко лбу. Нужно во что бы то ни стало его отвлечь. Разжалобить. — Что-то у меня… Голова… Кружится…

Он вскочил со своей скамейки как ужаленный. И через полсекунды оказался возле нее, встав сзади и разведя руки. Вероятно, полагал, что сейчас она потеряет сознание и начнет валиться на землю. И хотя не дотрагивался до нее, был так близко, что Маргарита чувствовала тепло его тела. Кроме того, он дышал ей в волосы. От этого дыхания и от его запаха, на который она среагировала еще вчера в машине, у нее в животе все сжалось, словно она летела на качелях из наивного синего неба к твёрдой земле. И ветер шумел в ушах.

На самом деле это был никакой не ветер: в ушах шумела кровь, и от избытка чувств Маргарита покачнулась. Какое точное выражение — избыток чувств! Их было слишком много, этих чувств, причем совершенно незапланированных и очень сильных, каких-то диких чувств!

Вечерников стоял позади нее с раскрытыми объятьями и ругался про себя как сапожник. Ему, черт побери, не нравилась эта ситуация! Где-то далеко, на задворках сознания, маячила картина «Возвращение брата». Игорь входит в дом, невеста бросается ему на шею. И он целует ее. В губы. Картина эта вызывала в нем смутное беспокойство, и он старался отогнать ее от себя.

Маргарита повернулась к Вечерникову лицом и нетвёрдым голосом сказала:

— Мне уже хорошо.

— Хорошо?

— Мне очень хорошо.

— Мне тоже, — брякнул он.

Глаза у него были блестящими и горели, как у черта, узревшего грешника. От него исходила такая энергия, которой хватило бы на маленькое солнце. Впрочем, руки он спрятал за спину. Но взгляд его блуждал по Маргарите так, будто он уже дал им волю.

— А я для вас ватрушку испекла, — раздался позади них мрачный голос Ульяны.

Оба повернулись и обалдело уставились на нее. Ульяна стояла на дорожке с тарелкой в руке.

На тарелке действительно лежала ватрушка — огромная, как противотанковая мина.

«— Решила вас подкормить, — она смотрела на Маргариту исподлобья. — На воздухе всегда есть хочется.

— Это тебе хочется, — кашлянув, ответил-Вечерников. — Мы ведь только что позавтракали.

— Игорь Антоновича невеста не должна быть тощей, — упрямо сказала Ульяна.

— Он собирается на ней жениться, а не прирезать к Рождеству.

Маргарита хихикнула. Потом спустилась вниз и взяла тарелку.

— Спасибо, — сказала она. — Это просто потрясающе. Я обязательно попробую.

Ульяна тем не менее не ушла, а продолжала топтаться на месте.

— Что? — грозно спросил Вечерников.

Кажется, «девушка» только его одного и побаивалась в этом доме. Потому что отступила на пару шагов, но все-таки сказала:

— Вы вот что… Вы тут не очень… С невестой вашего брата!

На скулах Вечерникова проступили две яркие багровые полосы, похожие на боевую раскраску.

— Не мели чепухи!

Ульяна развернулась и пошла к дому, бормоча:

— А что ж чепухи, когда от вас обоих факелы можно зажигать?

Маргарита стояла с тарелкой в руке и потрясённо молчала. Вечерников еще раз кашлянул и, не глядя на нее, бросил:

— Встретимся за обедом.

— Нет! — быстро сказала она. — У меня голова болит. Я лягу и посплю, и не пойду обедать.

— Тогда до ужина.

Он бросился от нее прочь, догнал на дорожке

Ульяну, обогнул ее и взбежал на крыльцо, захлопнув перед ее носом дверь с такой силой, что дом покачнулся.