Эрос за китайской стеной

Юная послушница была в том возрасте, когда впервые пробуждается любопытство к любовным играм. Видя, как Хэ Дацин забавляется с монахинями, она тоже хотела изведать вкус этих забав. Однако, в отличие от Кунчжао, Цзинчжэнь отличалась нравом крутым и строптивым. С самого начала она ревновала Дацина к Кунчжао и соглашалась делиться с подругою лишь потому, что той принадлежало первенство в их общей связи. Когда гость оказался в ее комнате, она твердо решила проглотить его одна, без чужой помощи. О том, чтобы дать послушнице ее долю, хотя бы даже самую малую, не могло быть и речи! Послушница терпела, терпела, но в конце концов в ее сердце родилась ненависть к наставнице. И сегодня, во власти обиды и возмущения, она открыла тайну, даже не подозревая, с каким вниманием Третий Куай ловит каждое ее слово.

— Как же она уморила человека? — спросил мастер.

— Вместе с той распутницей из восточного двора. День и ночь они по очереди развлекались с господином Хэ и в конце концов свели его в могилу.

— А куда дели труп?

— Позади восточного двора есть заглохший сад. Там его и зарыли под кипарисом.

Третий Куай хотел задать еще вопрос, но в этот миг вошел прислужник, и они умолкли. Девочка, не переставая плакать, ушла. Третий Куай сравнил ее рассказ с разговором, подслушанным накануне. Несомненно, между тем и другим была какая-то связь. Теперь Куай узнал почти все, что хотел. Не закончив работу, он поспешно собрал свою снасть и, сославшись на неотложное дело, опрометью помчался в дом Хэ.

К нему вышла госпожа Лу, и он подробно рассказал ей обо всем, что узнал. Услыхав о смерти мужа, госпожа Лу залилась слезами. В тот же день она созвала родню, чтобы посоветоваться, как быть дальше, а Третьего Куая оставила ночевать. Наутро госпожа Лу собрала человек двадцать слуг и велела каждому взять заступ, лопату или топор. Оставив сына на попечение няньки, она села в паланкин. Слуги двинулись за нею следом. Быстро прошли они три ли и оказались у ворот обители. Госпожа Лу соскочила на землю. Часть своих людей она оставила караулить ворота, а с остальными проникла в обитель. Третий Куай повел их к восточному двору и постучал в дверь. На стук вышел прислужник. Увидев женщину, он решил, что она хочет воскурить благовония перед статуей Будды, и пошел доложить Кунчжао. Воспользовавшись этим, Куай, который знал здесь все ходы и выходы, повел госпожу Лу и ее слуг за собою. Но тут навстречу незваным гостям вышла Кунчжао.

— Мастер Куай, ты что, пришел со всею семьей? — воскликнула она, увидев женщину, которая следовала за Куаем.

Но неожиданно посетители, не ответив ни слова, оттолкнули хозяйку и, все так же молча, устремились к дальнему концу сада. Монахиня увидела злые, решительные лица. Ничего не понимая, она пошла следом. Когда же все, ни минуты не колеблясь, обступили высокий кипарис и начали рыхлить землю заступами и лопатами, она догадалась, в чем дело. От страха лицо ее посерело. Она опрометью бросилась к дому.

— Беда! — шепнула она послушницам. — Они узнали про Хэ Дацина. Надо спасаться, бегите за мной!

У послушниц выкатились глаза и отнялись языки. Трясясь от ужаса, они последовали за наставницей. В тройной зале перед статуей Будды стоял прислужник.

— Мне не дают выйти из храма. Какие-то люди караулят ворота, — сказал он с изумлением.

— Беда! Беда! Скорее в западный двор! — вскричала монахиня, и все помчались за нею.

Вмиг оказались они у западного двора, и Кунчжао принялась колотить в ворота. На стук вышел служка. Монахиня приказала ему немедленно задвинуть все засовы.

— А если будут стучать, не открывай, — прибавила она.

Цзинчжэнь еще не вставала, дверь ее комнаты была на запоре. Кунчжао забарабанила в дверь кулаками и громко закричала. Цзинчжэнь поспешно оделась и вышла.

— Что случилось, сестрица, отчего такое смятение? — спросила она.

— Кто-то донес про Хэ Дацина! Этот проклятый плотник привел в дальний сад целую толпу народа! Сейчас они раскапывают могилу! Я хотела убежать, но прислужник сказал, что ворота под охраной — выйти никак нельзя. Что делать?

Несмотря на весь свой ум и самообладание, Цзинчжэнь испугалась не на шутку.

— Этот Куай работал у меня вчера, а сегодня привел людей. Стало быть, ему все известно. Не иначе как кто-нибудь из наших проболтался, а этот пес тут же побежал с доносом в дом Хэ. Никто другой нашу тайну выведать не мог.

Ученица Цзинчжэнь стояла ни жива ни мертва. Она горько раскаивалась в том, что сказала мастеровому накануне.

— Этот Куай давно замышлял что-то недоброе, — сказала одна из послушниц Кунчжао. — Позавчера он подкрался к кухне и подслушивал наши разговоры. Мы его, правда, заметили и прогнали. А кто проболтался, мы не знаем.

— Ладно, об этом потом, а что сейчас делать? — остановила Кунчжао свою ученицу.

— Бежать! Другого выхода нет! — решила Цзинчжэнь.

— Но ворота под охраной, — напомнила Кунчжао.

— Сейчас узнаем, что делается у задних ворот, — сказала Цзинчжэнь и отправила прислужниц посмотреть.