Эрос за китайской стеной

Вообще женское самоудовлетворение через подглядывания, мастурбацию или посредством лесбийской любви было крайне распространенным явлением в традиционном Китае. Гаремы, обитательницы которых могли на долгие годы оставаться без внимания, были для этого идеальной социальной средой. Кстати, женщины, имеющие возможность заниматься хотя бы мастурбацией, должны были быть уже счастливы, ибо для некоторых и такое было недоступно, особенно это касается «осчастливленных» из царского гарема, ибо они могли до конца своих дней остаться девственницами. Регулярно специальные чиновники, как правило из евнухов (или псевдоевнухов-хитрецов, каковых было немало при дворе), объезжали страну с целью набрать новых «непорченых» красавиц для императора, но в дальнейшем этих отобранных красавиц император мог даже почти и не видеть. Не каждая, увы, удостаивалась чести разделить с ним ложе. Потерять же невинность иным способом, например при помощи псевдоевнуха, многие опасались, во всяком случае до тех пор, пока в душе еще надеялись на высшее благоволение, ибо если уже совершившая грехопадение потом все-таки попадала в опочивальню императора, то кончалось это великим позором для нее, для ее родни, избежать ужасных последствий которого можно было лишь повесившись.

Чтобы скрасить одиночество забытых мужем женщин, а также чтобы на всякий случай поддерживать их чувственность, китайцы придумали различные самовозбуждающие приспособления — искусственные пенисы. Торговцы на рынках бойко торговали подобными предметами, как это можно видеть на альбомной картинке.

Эти весьма насущные вещицы иногда изготовляли из различных материалов, иногда же применяли уже готовые природные формы, подвергнув их предварительной обработке.

Среди природных мастурбаторов наиболее известен сухой черный гриб с тугой прилегающей шляпкой, своей формой сильно напоминающий мужской половой член. Попадая во влажную среду влагалища, гриб приобретает живую упругость и теплоту. В случае одинокой мастурбации его прикрепляли к пятке, в случае же лесбийского общения привязывали к пояснице, дабы иметь возможность полноценно ублажать свою «ароматную наперсницу».

«Любовь к ароматной наперснице» — именно такой лирический термин применялся в Китае для обозначения лесбиянства. Интересно, что, несмотря на безусловную распространенность этого явления в китайской гаремной среде, и даже несмотря на в целом положительное к нему отношение, среди «чунь гун ту» лесбийские сцены не встречаются, во всяком случае, мне таковые неизвестны. Поэтому и картину использования черного гриба с целью «излечения» подруги от коитусной недостаточности мы можем представить себе лишь в японской интерпретации, например, глядя на гравюру знаменитого мастера конца XVIII века Утамаро.

В китайских же изображениях можно встретить лишь весьма целомудренные намеки на взаимную женскую нежность. Таков, например, свиток Цю Ина «Придворная дама, идущая в постель» (начало XVI в.). Но никаких физиологических откровенностей.

Видимо, действительно, законы традиционной китайской эротической живописи не позволяли изображать обнаженных дам при отсутствии мужчины. Даже на листе с мастурбирующей оказалось обязательным его присутствие. Видимо, в противном случае изображение вышло бы за границы жанра «чунь гун ту» и перешло бы в разряд европеизирующего «сэ цин хуа», которое до сих пор в Китае практически не развито, что не есть плохо. Плохо другое-то, что в настоящее время Китай переживает период вообще законодательного запрета на эротические сюжеты. Традиция «чунь гун ту», увы, умерла или, может, теплится где-то едваедва, но это нам, глядящим извне, неведомо по причине внутреннего запрета. Конечно, запретить свое внутреннее возможно, но невозможно полностью оградить от внешнего наплыва. Полуподпольно эротика, безусловно, проникает в Китай, но уже не в виде собственного традиционного искусства, а в виде низкопробной порнушки, дешевых японских, американских и европейских журналов с картинками «сэ цин».

Интересно, что законы, согласно которым китайцы былых веков избегали изображать однополые сцены, были сами по себе весьма однобоки, ибо обоюдомужская любовь на «чунь гун ту» встречается, а обоюдоженская — нет.

Единственным вариантом изображения откровенного лесбиянства были так называемые «трехсторонние сцены», т. е. две женщины и один мужчина. Я уже писала о философском осмыслении такого триединения иньской двойки с янской единицей. Условием полной его гармоничности, естественно, являются полнейшая слитость, неделимость двойки. Путем же практического воссуществления этой слитности, безусловно, является лесбиянство (илл. 80).

Однако, помимо высшей метафизики, такая трехсторонняя практика очень выгодна для мужчины. Ему не нужно тратить себя на возбуждение женщин, они сами возбуждаются друг от друга. Он же без чрезмерных усилий и, что важно, без самозатрат снимает причитающиеся ему «иньские сливки».