Эротические рассказы. Насилие. Пытки. Экзекуция

– Жива, сэр, но….

– Что «Но»? Что «Но»? Я буду истязать ее сколько захочу, она сама виновата в том, что жива! Плеть!

Удар за ударом, каждый из которых приносил ей неимоверную боль, которую она уже похоже не чувствовала, она уже ничего не чувствовала. Она могла уже давно сдаться, груша продолжала раздвигаться, а кровотечение прогрессировать. Она снова потеряла сознание, но, к сожалению, дышала.

– Ой, мне кажется, мы забыли про твой анус, а ну-ка, – с этими словами он резко вынул грушу из ее влагалища, из-за чего кровь хлынула еще сильнее, и вставил грушу ей в анальное отверстие. Вот тут он отыгрался по полной.

Он расширял ее все больше и больше, больше и больше, параллельно, он дрочил на ее безжизненное тело, стянутое ремнями, тем же самым и занимались его коллеги.

Столько дрочки это мир еще не видел. Они дрочили постоянно, только что кончив, они могли начать снова, гребанные извращенцы. В какой-то момент, груша расширилась настолько сильно, что Алиса, придя в себя вскрикнула и вырубилась снова.

– В жаровню ее, скоро обед!

Тут же, по приказу главного извращенца, ее запихали в аппарат, нагревавшийся все это время на огне посередине комнаты. Если честно, казалось, что она была только рада, ведь ее наконец-то оставили в покое.

Она без сил почти заснула, успокоившись, но она не знала, что вся эта чугунная штука нагревается так, что ее при желании можно было бы сжарить прямо здесь. Она начала вертеться вокруг своей оси и издавать неистовые звуки. Она не могла просто кричать, ей порвали всю глотку и весь рот, она могла лишь вопить. Этот вопль не был похож на человека, это были предсмертные конвульсии.

– По…. Помо… помогите.

– О, она жива, моя ты красавица. Вытаскивай ее. Выкиньте ее в камеру и забудьте на несколько дней о ее существовании.

Убитое существо вынули из жаровни. Главный охранник сел на корточки и нагнулся прямо на ней. Он взял ее повисшее лицо себе в ладонь и сказал: «Да, ребята, жить она хочет больше, чем кто-либо еще, но мы это исправим!».

Они вновь засмеялись и взяв ее безжизненное тело под руки, отволокли его в камеру. Они бросили Алису умирать посреди крыс и холода, истекающей кровью. Но к тому моменту, она уже не осознавала ничего. Иногда она хотела умереть, но сегодня ей хотелось этого больше всего, ей не дали, закинув мучиться дальше.

Пленница садиста

Шагая по пыльной дороге Элен, краем уха, услышала тревожный разговор двух баб. Одна с жаром рассказывала другой о набегах разбойников на соседние деревни. О том, что бандиты убивают мужчин и увозят женщин. О том, что кто-то, мол, вчера видел десятка два всадников и в этих краях. От этих разговоров Элен стало не по себе. Она с ужасом представила себе, как грязные, свирепые, дикие разбойники хватают девушек и женщин и насилуют прямо на улице, на глазах у других. Эта мысль показалась ей нереальной. Как такое может быть? Как может кто-то тронуть ее, или кого-то кого она знает?

В их деревне всегда было мирно, и самое страшное, что можно было увидеть, так это пьяную мужскую драку у кабака. Отгоняя страшные мысли, Элен пошла дальше.

Это произошло уже вечером. Все, как и говорила та женщина. Стая диких, жестоких мужчин, на черных крепких конях ворвалась в тихую деревню. Элен схватили, когда она была у колодца.

Ее и прочих, кто был на улице неподалеку, свели в одно место. С людьми обращались грубо и жестко. Мужчин, которые сопротивлялись, сильно избили. Среди разбойников больше других выделялся один: самый крупный и крепкий, рыжебородый с абсолютно лысой головой. Левый глаз его был белый и изуродованный от шрама. В руке он держал тяжелую плеть.

Элен и еще несколько десятков девушек ее возраста свели на площадь и собрали в одну кучку. Им приказали стоять на месте, под страхом избиения и девушки повиновались. Рыжебородый объехал на коне перед ними и внимательно осмотрел каждую.

«Раздеть» – приказал он громовым голосом. Девушки встрепенулись, в глазах их пробежал страх. Они стояли на виду у всей деревни. Разбойники схватили одну и стали срывать с нее одежду.

Девушка сопротивлялась, но тщетно. Они раздели ее до гола и, подняв за волосы, предоставили взгляду вожака. Она рыдала, но уже не сопротивлялась, лишь закрыла глаза, чтобы не видеть на себе взгляды соседей и знакомых.

Следом они стали раздевать и остальных. Поднялся крик и плач, раздавались пощечины, раздаваемые непокорным. Одна из девушек вырвалась и бросилась бежать, но ее догнали и приволокли обратно на площадь.

Затем ее привязали лицом к столбу, и вожак нанес несколько ударов плетью по обнаженной спине и ягодицам. Брызнула кровь. После третьего удара она упала на колени и взмолилась о пощаде. После этого, остальные девушки стали более покладисты. Когда очередь дошла до Элен, она не сопротивлялась.

Несколько десятков совершенно голых, молодых девушек стыдливо озирались на тех, с кем жили бок о бок. Лица их были мокрые от слез. Руками они старались прикрыть девичьи груди и заросшие пушком лобки. Глядя на них старики скорбно покачивали головами, бабы утирали слезы, а молодые мужчины тайно желали их.