Эротические рассказы Stulchik.net - Категория "Эксклюзив"

Недавно была такая лунная ночь. Мы сидели и тихо разговаривали. Было холодно. Он набросил мне на плечи свой пиджак и все удивлялся, почему я не хочу зайти в дом.

- Ведь там тепло, я печку протопил, - говорил он.

- Нет, сегодня нет, - отвечала я.

- Ну нет, так нет, будем всем своим видом отгонять зиму.

- Как отгонять?

- Ну, она увидит, что мы тут сидим и не боимся ее и не придет в наши края.

- Да, хорошо бы.

- Анюта, ты заметила, что лунные ночи никогда не бывают теплыми?

- Нет, не заметила.

- А вот понаблюдай. Даже летом лунные ночи обычно холоднее.

- Хорошо, понаблюдаю. Если будет с кем.

- Давай со мной, если хочешь. Ты, кстати, как, всегда ночуешь дома?

- В смысле?

- Ну, было ли такое, чтоб ты ночевала где-нибудь на природе, чтоб в поход с ночевкой и все такое?

- С ночевкой? Было - один раз.

- Небось, спали в одной палатке с мальчиками?

- Нет, что ты, в разных.

- Целовались, отойдя от костра?

- Может кто и целовался, не знаю.

- А с Андреем ты как?

- Что как?

- Не ночевала на природе?

- Нет, я же сказала, это было один раз и Андрея с нами не было.

- Ну, не сердись. Знаешь, почему я спрашиваю?

- Не знаю.

- Я ревную тебя к твоему мальчику. Я хочу быть на его месте. Быть таким же молодым, чтоб ты меня также любила, как его. Как жаль, что мое время уже прошло и не могу рассчитывать на твою взаимность.

- С чего ты взял, что ты старый? Тебе ведь только тридцать.

- Да! Ты знаешь я совсем не ощущаю своего возраста. Вот, нет груза лет.

- А чего же ты тогда?

- Что?

- Говоришь, что старый.

- Мне кажется, что ты так думаешь обо мне.

- Совсем не думаю.

- Анюта, а ты смогла бы меня полюбить?

- Ну, я не знаю, я ведь тебе уже говорила.

- Я бы тебя на руках носил.

- Я и так сижу у тебя на руках.

- Ты чудо. Дай, я тебя поцелую.

- Ну что ты делаешь? Поцелую, а сам что?

- Что?

- Ничего. Рука твоя где?

- Нигде. Ее нет здесь. Она, может, живет своей жизнью.

- Саша, ну не надо. Ну, пожалуйста.

- Анюта, милая, я влюблен в тебя. А он тебя так трогал?

- Не помню.

- Значит, трогал. Почему же мне ты не позволяешь?

- Потому что нельзя.

- А если хочется?

- А если хочется, то перехочется.

- Анюта, я только об одном тебя попрошу.

- О чем? Ах, Саша, ну, не надо. Ну, что ты делаешь. Пусти, я рассержусь.

- Ну я чуть-чуть, ну, не сжимай мою руку. Ну, пожалуйста, я люблю тебя.

- Саша, ну, Саш.

- Как у тебя тут горячо, а говоришь, что замерзла.

- Это у тебя рука горячая. Саша, не надо.

- Аня, я хочу посмотреть.

- На что посмотреть?

- На то, что трогаю сейчас.

- Ты с ума сошел.

- А что? Пальцами можно, а глазами нельзя?

- Нельзя.

- А пальцами?

- И пальцами нельзя!

- Но мои пальцы там.

- Вот и убери их!

- Ни за что на свете. Знаешь, что?

- Что?

- У тебя очень красивые ноги. И здесь, и здесь. А тут - нет слов.

- Но это уже и не ноги.

- А что?

- Скорее, живот.

- Нет, живот выше, живот вот тут.

- Саша, ну перестань, ну, что ты делаешь.

- Проверяю, где живот.

- Саша, а как ты думаешь, который час?

- Наверное, полпервого.

- То-то и оно. Бечь пора. Пусти-ка меня, миленький.

Тетрадь Наташи

Шестое октября. Что это за день? Не в этот ли день Кутузов оставил Москву?

Не в этот ли день одна Анна бросилась под поезд, а другая пролила масло?

Нет? Тогда почему именно в этот день я стала женщиной?

Меня никто не гнал. Сама пошла. Сама. Он как сказал? Хочешь - приходи, не хочешь - не приходи. И я пришла. Значит, что? Захотела? Захотела. Смотрю на себя в зеркало, вспоминаю, как это было и жалею себя, дуру набитую.

Хорошо помню, как подошла к калитке их дома. Он уже ждал меня. Видимо, запер свою собачонку, чтоб не залаяла. Озираясь, открыл калитку, взял меня за руку, словно боялся, что я убегу и повел в дом. Остальное было, как во сне.

Праздника потери девственности не получилось. Сразу посадил меня на кровать, словно это было единственное место, куда можно усадить пришедшую в гости девушку. Руки его дрожали, он не мог справиться с застежками и пуговицами.

- Зачем ты столько на себя надела? - спросил он раздраженно.

Знал бы он, как долго я одевалась, оценивая ту или иную вещь, исходя прежде всего из того, что все это он увидит, а, главное, снимет с меня. Но он все так и не стал с меня снимать. Так я и вошла во взрослую жизнь, в чулках, в лифчике и в комбинации. Комбинация и пострадала больше всего. Простынь я кое- как застирала, а комбинацию пришлось засунуть в полиэтиленовый мешочек и положить в сумочку. Домашнее задание.

Ваши ощущения, мадам?

Все-таки больновато. И стыдно. От того, что впервые голая, что крови столько.

Ваши мысли, мадам?

А вот это я помню хорошо. Подумалось, что я похожа на цыпленка на сковородке. Так же широко раздвинуты ноги, такая же беспомощная. Еще подумалось, что ска- зала бы моя мамочка, увидев меня за этим занятием.

Чего Вам больше всего хотелось, мадам?

Больше всего хотелось, чтоб он прекратил, я даже сказала ему об этом, в ответ он задергался еще резче, бессвязно шепча что-то вроде сейчас, сейчас, нельзя же так, потерпи, я уже не могу остановиться, я сейчас. И я потерпела. По его исказившемуся лицу я поняла, что он пересекает финишную ленточку, но там, в себе, я так ничего не ощутила, кроме все той же боли.