Эротические страницы из жизни Фролова

Виктор представился как шлифовальщик, а Ирка, как и положено, после некоторой паузы добавила: драгоценных материалов, на что все присутствующие сделали соответствующий знак бровями, показывая, что они правильно оценили хорошо преподнесенную визитку.

Валентин, наконец, перестал чертыхаться, сдался, сообщив, что кина сегодня не будет, что это всегда так бывает, вроде как назло, ‒ его видик совсем скопытился. Все выразили сожаление, поскольку намечалось что-то грандиозное, совсем новое и нетривиальное.

Они продолжали обсуждать какие-то знаменитые фильмы, щеголяя фамилиями режиссеров, продюссеров, актеров и звукооператоров. Принесенную гостями бутылку коньяка обсудили со знанием всех тонкостей коньячного производства. Коньяк был и в самом деле настоящий, хотя по вкусу не отличался от того пойла, что уже стояло в шикарных бутылках на длинном столике, журнальном по высоте и почти теннисном по площади.

Квартира у Флоры и Валентина была, конечно, грандиозная, досталась им от Валиных родителей, тоже бывших акушеров-гинекологов. Обговорили квартиру, потом обстановку, и новые гости узнали много интересного об испанской и финской мебели, о тонких отличиях иранских ковров от турецких и о том, как их надо выявлять, чтобы не дать маху.

Эрудиция всей компании поражала своей широтой, ‒ говорили о готике Гигера, ценах на итальянскую обувь, правах сексуальных меньшинств, операх Верди и первой скрипке симфонического оркестра Вячеслава Реди, о жене Сальвадора Дали, преимуществах банутовых презервативов и еще много о чем; языками ворочали с настоящим изыском, наслаждаясь удачными оборотами собственной речи, периодически покуривали, но при пятиметровой высоте стен задымленности почти не ощущалось. Пили без тостов, понемногу, но закусывали только конфетами и фруктовыми ломтиками, так что вскоре стали проявлять свои лучшие качества и коньячно-водочные изделия. Женщины развеселились, стали таинственно перешептываться, потом совсем распоясались по поводу разных мужских и женских достоинств, стали подтрунивать над Юлей и Жаном, что у них прошлый раз что-то не получилось, подстрекали попробовать еще раз, тем более, что новые гости могут помочь советами. Юлечка как бы смущалась, а ее муж Славик, наоборот, стал им поддакивать, но в то же время оправдывать ее, что она, мол, просто была не в форме, а Жан взял неправильный угол и вообще неправильно ложил ее на банку. Юля тут же успешно перевела разговор в интеллектуальное русло, заверив, что слова "ложить" в русском языке не существует, а есть слово "класть", затеяла таким образом десятисторонний филологический коллоквиум, и даже толстый орфографический словарь, в котором и на самом деле не оказалось этого слова, не внес согласия в разгоревшийся диспут.

Юльку похвалили за умение выкручиваться из деликатных ситуаций, но напомнили, что они с Жаном все равно в пролете и пора бы им уже реабилитироваться. И Славик сказал: давайте, не посрамите честь мундиров.

‒ Чо, в платье, что ли? ‒ уже смеясь, огрызнулась Юлька. ‒ Давай, сам снимай.

Славик тут же выполнил указание жены, оставив ее в трусах и телесного цвета лифчике.

‒ Давай Жан, снимай остальные доспехи и укладывай ее. Или улаживай, ‒ сказал Славик, вызвав новую волну веселого интеллектуального оживления в зале.

Жан стянул рубашку, брюки, трусы и носки, обстоятельно все сложил на тумбочку, потом снял с Юльки лифчик, ее груди сразу уронились вниз, они были небольшими, но далеко не слегка вытянутыми, видимо она когда-то кормила ими или по меньшей мере не смогла сохранить подтянутыми при беременности. Подвел ее к банкетке, услужливо выдвинутой уже к самому центру залы. Банкетка была необычная, длинная, на четыре сидения, причем, отдельные места обозначались мягкими выемками, создающими впечатление волн на ее поверхности.

Она перекинула одну ногу через банкетку и затем легла на спину. Он и в самом деле начал укладывать ее плечи так, чтобы они оказались в самой глубине выемки на банкетке, а кто-то возражал, что не так же, мол, надо наоборот, повыше их нужно выставить, но он не обращал внимания на советы со стороны, а спрашивал у Юльки, как ей будет лучше. Потом перекинул ногу через ее живот и положил свой, вполне приличный для такого красавчика шланг ей между грудей и стал натягивать их поверх него.

Скоро Виктору стал понятен смысл затеивающейся игры. Юлька должна была достать губами до головки Жаниного отростка, но при этом ее соски должны были оставаться сомкнутыми над ним. Фокус, значит, состоял и в изворотливости ее шеи и, в не меньшей мере, в способностях Жана отреагировать соответствующим напряжением, поскольку поддерживать руками ему разрешалось только шею или затылок своей партнерши, а ей только соски свои содержать в полном смыкании. Они приступили к намеченной процедуре, а болельщики стали подбадривать замечаниями и экспресс-советами, совсем по-детски развеселившись и хлопая в ладоши. И Виктор с Иринкой тоже развеселились и тоже давали свои советы.